Фрэнсис Бэкон

А. Л. Субботин Фрэнсис Бэкон

Я завещаю свое имя и свою память суду милостивых людей, чужим народам и отдаленному будущему.

Фрэнсис Бэкон

ГЛАВНАЯ РЕДАКЦИЯ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Субботин Александр Леонидович (1927 года рождения) — доктор философских наук, старший научный сотрудник Института философии АН СССР. Работает в области формальной логики, методологии науки, истории философии. Основная монография: «Традиционная и современная формальная логика» (М., 1969). Составитель, редактор и автор вступительной статьи издания: Ф. Бэкон. Сочинения в двух томах (М., 1971–1972).

Введение

У начала новой европейской философии возвышается колоритная фигура Фрэнсиса Бэкона. На нем пышные одежды в стиле барокко, его мысли отмечены великой культурой Ренессанса, в отдельных его привязанностях сквозит даже что-то от средневековья, но живет в нем душа, устремленная в будущее. Вряд ли кто-либо, кроме немногих специалистов, заинтересуется сейчас его юридическими трактатами, политическими выступлениями или теологическими спекуляциями. Остались вне истории и его многочисленные опусы на конкретные естественнонаучные темы. Однако до сих пор живы в сознании многих его броские афоризмы, максимы его практической философии и слова торжественного гимна в честь всемогущества человеческого знания и экспериментальной науки. По крайней мере три идейных фактора определили формирование и характер новой европейской философии — возрождение античных культурных ценностей, религиозная реформация и развитие естествознания. И воздействие всех их отчетливо прослеживается в воззрениях Бэкона — последнего крупного философа Возрождения и зачинателя философии нового времени.

От античной философии новая заимствовала задачу исследования последних оснований бытия, познания и деятельности человека и постижения всей реальности в ее связи с этими основаниями. В эпоху Реформации, когда была подорвана монополия церкви и ее идеологии на духовную жизнь общества и высшей религиозной целью стало внутренне-интимное отношение человека к богу, философия превращается в существенно светскую область свободного знания. Наконец, развитие науки, и прежде всего нового естествознания, побуждает ее постоянно согласовывать свои представления и умозрения с данными и методами, принятыми в точном знании, и в этом смысле делать своей предпосылкой те проблемы и результаты, которые достигнуты наукой ее времени.

Однако, если первый фактор конституирует в философии прежде всего традиционное содержание, если второй — способствует освобождению философии от теологической проблематики и того служения религии, которому она отдавалась в средневековый схоластический период своего существования, то именно третий — связь с наукой — выступает поистине ферментом ее развития. При этом уже с первых же шагов влияние новой науки поляризует философские воззрения. С одной стороны, математика и математизированное естествознание воздействуют на философию в направлении преобразования ее в абстрактную рациональную дисциплину, стремящуюся развить свои положения из небольшого числа принятых за очевидные постулатов. С другой стороны, эмпирическая методология подсказывает совершенно иную архитектонику философских представлений. Декарт и Бэкон — два пионера новой философии достаточно выразительно иллюстрируют собой эти тенденции.

Через эти идейные факторы и в рамках условий, которые предписываются самой проблематикой философии, на последнюю, вообще говоря, оказывает влияние как общее, так и специфичное для той или иной нации общественнополитическое и экономическое развитие. Без учета этого социального фактора трудно понять и дух новой европейской философии в целом, и многие устремления во взглядах ее выдающихся представителей. Ведь философы — «продукт своего времени, своего народа, самые тонкие, драгоценные и невидимые соки которого концентрируются в философских идеях» (1, стр. 105)[1]. И в качестве таковой духовной квинтэссенции времени философию надлежит рассматривать не только как определенную систему по отношению к другим, в частности предшествующим, философским системам, но и во взаимодействии с политическими, юридическими, моральными и культурными идеями, стремлениями и ценностями современного ей мира. Это понимание — истинная альтернатива взглядам и старого, и нового позитивизма, измеряющего духовную культуру прямолинейными масштабами точного знания и усматривающего в истории философии серию претенциозных заблуждений, нечто вроде безвыходного лабиринта, в котором бесперспективно блуждали по извилистым стезям ее представители. То, что по существу чуждо позитивизму, так это исторический метод и подлинно исторический образ мышления. Между тем ознакомление с историей прививает скептицизм и нигилизм лишь слабым умам, сильные оно делает мудрыми.