Фрэнсис Дрейк

11 февраля в десять часов утра отряд поднялся на вершину горы, на которой стояло огромное дерево. Ветви его были срезаны таким образом, что по оставшимся сучкам можно было легко взобраться на самый верх. Там, наверху, находилась смотровая площадка, способная вместить десяток людей. Педро, взяв Дрейка за руку, пригласил его следовать за ним. Он дал понять, что с верхушки дерева тот сможет увидеть сразу два океана — Великое Южное море, как тогда называли Тихий океан, и Атлантику.

Когда капитан вслед за предводителем марунов поднялся на смотровую площадку и посмотрел на юг, в глазах его застыл неописуемый восторг. Он стал первым из англичан, кому посчастливилось увидеть Тихий океан! Участник похода писал, что Дрейк «попросил всемогущего Господа явить свою милость, чтобы продлить ему жизнь и позволить однажды проплыть по этому морю на английском корабле».

Вслед за капитаном остальные англичане тоже взобрались на дерево, и Дрейк, обратившись к Джону Оксенхэму, повторил то, о чем недавно просил Бога.

— Сэр, — с жаром воскликнул Оксенхэм, — если вы не вышвырнете меня из своей команды, я, с Божьей помощью, хотел бы последовать за вами!

После этого все спустились вниз и снова двинулись через лес в сторону тихоокеанского побережья. 13 февраля отряд вышел на широкую равнину, заросшую высокой сочной травой. За ней тянулась череда холмов. Поднимаясь на них, англичане в течение дня несколько раз видели высокие здания и колокольни Панамы. 14 февраля они увидели синюю гладь моря и корабли, стоявшие на рейде. До города оставался день пути, но тут маруны сообщили Дрейку, что их могут обнаружить охотники и птицеловы, которые в погожие дни любят отправляться из Панамы на охоту. Чтобы не дать себя обнаружить, отряд свернул с дороги к роще, находившейся в одной лиге от города.

Один из марунов, ранее служивший какому-то испанскому сеньору в Панаме и хорошо знавший город, на закате дня был отправлен туда разузнать, когда сокровища из Королевского казначейства погрузят на мулов и когда караван мулов тронется в путь.

Англичанам было известно, что из Панамы караван обычно выходил ночью под охраной солдат и двигался через саванну в сторону селения Вента-де-Крусес, расположенного примерно в шести лигах от города. От Вента-де-Крусес до Номбре-де-Дьос испанцы передвигались только в дневное время, поскольку густые леса обеспечивали им даже в самые жаркие дни необходимую прохладу.

Разведчик-марун успешно выполнил данное ему поручение. Вернувшись в рощу, он рассказал, что встретил в городе своих старых друзей, которые поделились с ним последними новостями. Согласно их информации, караван готов двинуться в сторону Номбре-де-Дьос уже этой ночью, причем вести его взялся сам казначей Лимы. Вместе с казначеем в дорогу собралось все его семейство, включая красавицу-дочь. Под его непосредственным надзором находились 14 мулов, из которых восемь были нагружены золотом, один — драгоценными камнями, а прочие — домашней утварью. Кроме того, испанцы собрали два каравана, в каждом из которых насчитывалось по 50 мулов; их нагрузили продовольствием и небольшим количеством серебра.

Получив эти известия, Дрейк решил переместить свой отряд поближе к Вента-де-Крусес и устроить засаду в двух лигах от селения. Спустя короткое время двое марунов, высланные вперед, наткнулись на спящего испанского солдата и, связав его, привели к Дрейку. Пленник подтвердил все то, о чем рассказал англичанам вернувшийся из Панамы разведчик, а заодно снабдил их дополнительной информацией. Взамен солдат скромно попросил Дрейка не отдавать его на растерзание марунам, готовым убить любого испанца, и в случае успеха предприятия подарить ему немного золота «на прожиток».

Настала пора браться за «настоящую» работу. Капитан разделил свои силы на две группы захвата: первая, которая насчитывала восемь англичан и 15 марунов и которую возглавил он сам, залегла в густой траве с одной стороны дороги (примерно в пятидесяти шагах от нее); вторая, возглавляемая Оксенхэмом и командиром марунов Педро, затаилась примерно на такой же дистанции по другую сторону дороги. При этом обе группы расположились таким образом, чтобы первая могла атаковать голову каравана, а вторая — его тыл. Подобная тактика давала гарантию того, что в случае стрельбы нападающим не грозила опасность попасть под пули и стрелы своих товарищей. Кроме того, чтобы лучше ориентироваться в темноте, англичане и маруны надели белые рубашки.