Фридрих Барбаросса

В Германии этот новый рывок в политике осуществился при сотрудничестве Генриха VI, который принял жесткие меры в Трире, Кобленце и Кельне против сторонников Фольмара. В Италии Фридрих действовал сам. Он постановил, что оставит за собой земли Матильды, не заявляя, что является их владельцем, но следил за тем, чтобы доходы от этих земель поступали ему. Особенно же он стал торопить переговоры с Миланом. В начале февраля для большей уверенности в успехе он публично произнес страстную обвинительную речь против Кремоны, которая до сих пор была счастливой соперницей Милана и которую он теперь неожиданно и грубо предал. Он объявил ее виновной в разрушении Кремы, напомнил, что это по ее наущению и с ее помощью в 1162 году Милан был разрушен до основания, обвинил ее в подстрекательстве к восстанию в 1167 году, в отделении Лоди и Пармы от немецкой партии и узурпации императорских владений и прав. Насмерть перепуганные кремонцы были вынуждены умолять о прощении, которое получили ценой огромной компенсации. Обрадованные кремонцы согласились вступить в альянс со Штауфеном. 11 февраля актом, подписанным в Реджо, они обязались помогать ему против всех его врагов, оказывать поддержку для сохранения им своих прерогатив в Ломбардии, Марке и Романье, а «в частности, на землях графини Матильды». Барбаросса, в свою очередь, согласно положениям Констанцского договора пожаловал им или оставил множество regalia в обмен на арендную плату в 300 лир; он заявил о том, что сохранит нейтральную позицию в случае возникновения конфликта между Миланом и Павией и обещал заново отстроить Крему. Здесь политика гибеллинов достигла явного успеха.

На тосканском и центрально-итальянском фронте все обстояло так же, но средства были другими. Находясь в этих областях в течение последних шести месяцев 1185 года, император вмешивался в раздоры между коммунами и земельной и церковной знатью. Он систематически принимал сторону сеньоров и епископов и заставлял города Флоренцию, Сиену, Лукку признать за ним и вернуть ему суверенные права, которые он неумолимо осуществлял через своих агентов. Большинство из них было рассажено во владениях Матильды, во многих случаях отбиравшихся у городов, которые заняли их незаконно.

Итак, Милан стал его союзником, а вместе с ним, за ним, через него многие ломбардские города перешли в германский лагерь, остальные же — кроме Кремоны — не были ни под гнетом, ни под угрозой. Тоскана, Романья и Марке как всегда полностью находились в его руках. Палермский двор поддерживал с Фридрихом очень дружественные отношения благодаря браку Генриха VI. Папство, все еще сидящее в Вероне и продолжающее бесконечные разговоры с представителями императора, было изолировано. Так обстояли дела, когда 25 ноября 1185 года умер Луций III.

При его преемнике положение изменилось, примиренческие настроения, усталость и осторожность внезапно уступили место твердости и решительности.

В день похорон Луция III кардиналы, желая показать свое неодобрение императорских замыслов, почти единогласно избрали одного из самых непримиримых противников Штауфена, архиепископа из Милана Умберто Кривелли, принадлежавшего к семейству, ужасно пострадавшему при разрушении города в 1162 году. Архиепископ был в январе 1185 года поставлен во главе метрополии гвельфскими челнами духовенства, чтобы постараться помешать сближению между коммуной и империей. Кардинал Умберто выбрал себе имя Урбана III. Он решил сохранить за собой главенство в Миланской метрополии, куда делегировал викария, дабы вернее держать под контролем ломбардский епископат, и не скрывал своего намерения всеми способами оказывать Фридриху сопротивление и при каждом удобном случае наносить ему удары. Поэтому, едва взойдя на трон Св. Петра, он открыто выступил в защиту Фольмара и, вопреки желанию большинства электоров, признал его законным архиепископом Трира.

Твердая позиция, энергия и упорство нового папы привели к тому, что побудили курию к энергичным действиям. Вместе с тем очень скоро его решения и поведение отвратили от него симпатии, которые многие немецкие прелаты питали к его предшественнику. Его упрекали в чрезмерной резкости и вспыльчивости, в принятии мер, могущих в конце концов ущемить интересы епископов, и в отказе императору в прерогативах, которые всегда за ним признавались, не учитывая того, насколько бесполезен возврат к открытой борьбе. Похоже, что так стал думать и Конрад фон Виттельсбах, переставший быть главным противником Барбароссы среди германского духовенства.