Фридрих Барбаросса

Эта щедрость была не только акцией политического деятеля и жестом доброты со стороны сердечного человека. Это было, главным образом, решение прощающего христианина, потому что на этой торжественной ассамблее, где он отказался сесть на трои, чтобы предоставить место председателя ассамблеи Христу — то было «Христово собрание», — он публично принял крест. Фридрих хотел быть уверенным в победе, хотя решение принял много месяцев назад.

В конце марта 1188 года, благодаря его твердости и дипломатии, благодаря принципам и средствам, определенным в 1180 и 1183 годах, он достиг успеха на всех фронтах. В Германии царил порядок, попытка нео-Вельфов с треском провалилась, королевская власть, опирающаяся на феодальные основы, была прочна. В Италии ни один город, ни один сеньор не выступали против него. Его сын Генрих VI, король Германии и Италии, пользовался всеобщим уважением. Сам папа был склонен к сотрудничеству. Почти все пункты программы, намеченной в начале его царствования, были выполнены.

ГЛАВА XIII Трагический апофеоз (1188–1190)

Решение Фридриха Барбароссы на «Христовом собрании» открывало папству и всем тем, кто в курии или вообще на Западе был обеспокоен ситуацией в святой земле, путь к осуществлению надежды, уже много лет казавшейся несбыточной. Это было завершением долгих дипломатических усилий святого престола, которые, пожалуй, сначала, были направлены больше на Францию Капетингов и на Англию Плантагенетов. Но Александр III после переговоров в Венеции думал о том, чтобы крестовый поход возглавил Штауфен; вслед за ним Луций III не побоялся высказать эту мысль официально. Патриарх Иерусалима и магистры военных орденов присутствовали в Вероне, где попросили императора включиться в их дело. Фридрих пообещал активно им заняться.

Начиная с этого момента мысль эта его уже не покидала, тогда как сердце его билось учащеннее одновременно от желания всемерно способствовать этому исключительному предприятию и от радостного предвкушения еще большего возвеличивания своего авторитета. Но из осторожности он отбросил мысль о том, что по поводу этого похода можно поторговаться со святым престолом или что ему придется ради отправки на Восток поступиться своими интересами в итальянских делах. Поэтому Фридрих занял выжидательную позицию. Когда Григорий VIII, а потом Климент III обнаружили свою готовность к согласию, не скрывая, что глазную их озабоченность вызывает святая земля, он публично объявил о своем решении участвовать в походе.

Это решение было очень кстати ввиду крайне тяжелой ситуации. После неудачного завершения экспедиции Конрада III и Людовика VII в 1148 году латинские государства на Востоке (Иерусалимское королевство, Антиохийское княжество, графство Триполи) постоянно находились в опасности несмотря на усилия неутомимого короля Амори (умершего в 1174 году). Трудности были внутреннего порядка, так как соперничество кланов, семейств, гражданских руководителей и магистров духовно-рыцарских орденов могло в любой момент привести к параличу руководства. Но внешняя опасность была еще серьезней. Зная, что на Византию рассчитывать не приходится, франки (так их называли) должны были противостоять исламу, который в соседних с Сирией регионах вновь набрал силу при турецком владычестве. На востоке атабек Нур-ад-дин был властелином Мосула, Алеппо, Хамы, Хомса и Дамаска; он владел всеми западными областями Багдадского халифата. На юге, в Египте, визирь Салах-ад-дин Юсуф, известный в истории под именем Саладина, в 1171 году отказался допустить к власти преемника только что умершего фатимидского халифа Каира и перевел страну в подчинение халифату Аббасидов, то есть фактически Турции. В этот именно момент в ответ на призыв Амори Генрих Лев возглавил крестовый поход, который был встречен на Востоке с большим энтузиазмом, но не смог удержать наступление неприятеля. К тому же, после смерти Нур- ад-дина в 1174 году Саладин решил перевести все эти территории под начало одного лица. Таким образом, он взял латинские государства в клещи в тот самый час, когда умирал Амори, оставляя наследником тринадцатилетнего ребенка Бодуэна IV, к тому же больного проказой, вокруг которого начинали завязываться тысячи интриг.