Фридрих Барбаросса

Помимо этих двух кланов были и другие влиятельные принцы, примыкающие попеременно то к одному лагерю, то к другому, например, герцог Бертольд фон Цэринген (имевший герцогский титул, потому что одному из его предков была пожалована Швабия), владевший Брисгау, Цюрихом и Берном, а также довольно обширными поместьями в Бургундском королевстве, где он официально был «ректором» (наместником короля — Прим. перевод.); а рядом с ним — представитель младшей ветви той же семьи, возглавлявший Веронскую марку и хозяин замка в Бадене. Хотя Генрих Лев и женился на сестре первого из этих лиц, они не были решительно настроены против Штауфенов; они старались получить выгоду и от тех, и от других.

Пфальцграф Баварии Оттон фон Виттельсбах, напротив, держался лагеря анти-Вельфов, так же как и герцог Генрих фон Рацебург. Зато понять отношения некоторых других принцев трудно. Альберт фон Балленштедт, маркграф Бранденбургкий, когда-то оказал большую поддержку Конраду, за что получил Саксонию, конфискованную у Генриха Льва. Но в 1142 году он ее тоже потерял. Граф Гольштейнский, Адольф II фон Шауэнбург, был очень независимым человеком и не доверял ни одной из враждующих партий. Что касается герцога Богемского Владислава II, то о его поведении сведений очень мало; то же самое можно сказать о герцоге Верхней Лотарингии, отпрыске династии, происходящей от Жерара де Шатенуа, герцоге Каринтийском, маркграфе Мисьненском и Лужицком из семьи Веттинов, пфальцграфе Рейнском Германе фон Шталеке и т. д.

Если мы обратимся к электорам-священникам, то увидим, что они больше были озабочены проблемами внутригосударственного мира. Конечно, некоторые из них склонялись в сторону Вельфов, но были и другие, возведенные в сан при Конраде III, приверженцы Штауфенов. Такими были и архиепископ Кельна Арнольд фон Вид, архиепископ Трира Хиллин, епископ Пассау Конрад (потомок Леопольда Бабенберга) и, конечно же, Оттон Фрейзингенский.

Они и вели переговоры во второй половине февраля. Переговоры эти проходили относительно гладко. В достижении соглашения помогли три момента. Во-первых, все устали от борьбы, которая давно потеряла первоначальный смысл: ведь ссору спровоцировали папские легаты, ускорившие в 1125 году избрание Лотаря в пику Штауфенам и несомненно благоприятствовавшие браку дочери монарха с Генрихом Гордым; за ссорой последовал бунт отстраненного клана, затем конфискации, сражения и разрушения, которые в конечном счете не принесли пользы никому. Во-вторых, некоторые принцы опасались власти Вельфа, не пользовавшегося особой симпатией, который, став королем, мог бы круто обойтись со знатью, так как из-за жестокого характера он был способен на жесткие меры. Наконец, большинству электоров было трудна отвлечься от созданного ими же самими прецедента, когда в 1147 году они согласились еще при жизни Конрада III выбрать королем его сына Генриха. Но вскоре Генрих умер, и было логично оставить корону в семье Штауфенов, тем более, что император на смертном одре обратил внимание принцев на своего племянника Фридриха Барбароссу, вручив ему при всех знаки королевской власти. К тому же. Фридрих был родственником Вельфов по материнской линии, так как его отец женился на Гедвиге, сестре Генриха Гордого и Вельфа VI в тот момент, когда появилась надежда на примирение обоих кланов. Таким образом, Фридрих, двоюродный брат Генриха Льва, был, как пишет Отгон Фрейзингенский, «краеугольным камнем, способным скрепить вместе две расходящиеся стены».

И еще один факт сгладил трудности. Пока герцог Саксонский прикидывал, на сколько электоров он может рассчитывать при голосовании, глава клана Штауфенов заявил о своей готовности компенсировать побежденному неудачу на выборах. Притом, на выборах не присутствовало ни одного папского легата, и все принцы, в свое время оскорбленные до глубины души поведением Лотаря в отношении святого престола, понимали, что не следует тянуть с решением до прибытия представителя папы. Все это объясняет, почему Фридриха Барбароссу так быстро и единогласно избрали королем Германии и королем Римлян. 9 марта он был коронован в Ахене.

Ему шел тогда двадцать седьмой или двадцать восьмой год, так как он родился в 1125 или 1126 году. Это был человек среднего роста, широкоплечий, очень мускулистый, с немного вытянутым лицом и светлой, чуть рыжеватой бородой — отсюда прозвище, данное ему итальянцами (Барбаросса по- итальянски «рыжебородый» — Прим. перевод.); это был подвижный молодой человек, полный задора, любитель спортивных занятий (верховая езда, охота, плавание), пылко отдающийся своим увлечениям; короче, это был человек, который несмотря на молодость уже имел богатое прошлое.