Фридрих Барбаросса

Лишь с третьей попытки в конце июня 1168 года удалось открыть рейхстаг в Вюрцбурге, куда явилось и несколько ломбардских епископов, изгнанных из своих епархий. Среди участников преобладали противники Генриха Льва, так что потребовался весь дипломатический талант Фридриха, чтобы еще раз добиться мирного соглашения. После того как один из доверенных сотрудников Райнальда Дассельского, Филипп Хайнсбергский, избранный по желанию императора архиепископом Кельнским, сразу же вышел из союза князей, это объединение лишилось своей важнейшей опоры. Фридрих рассудил, что Генрих подвергся нападению, то есть князья оказались нарушителями мира. Более того, он возложил на них вину за события в Италии: развязав междоусобную войну в Германии, князья не смогли откликнуться на его настоятельные просьбы о помощи. Если бы они не привели в действие свой «союз всех против одного», то одно лишь войско Генриха Льва сумело бы подавить мятеж в Ломбардии, не говоря уж об участии других имперских отрядов. Генрих весьма охотно согласился с таким приговором, в очередной раз заверив в нерушимости своего союза с императором. «Нарушителям мира» не оставалось иного выбора, кроме как прекратить борьбу против ненавистного Вельфа.

В качестве платы за эту помощь, спасшую его от большой беды, Генрих должен был передать короне Гослар с его серебряными рудниками, полученный от Фридриха же, когда тот накануне избрания королем щедрыми подарками и обещаниями привлекал к себе сторонников. Утрата Гослара по сравнению с победой над князьями означала небольшую потерю, однако Генрих усматривал в этом оскорбительное посягательство на собственное герцогское достоинство. Гослар издавна являлся имперской собственностью. Могущественный правитель из Салической династии Генрих III даже предпринял попытку устроить здесь императорскую резиденцию. С тем большей гордостью воспринимал Вельф приобретение этого города, имевшего к тому же важное стратегическое значение для обороны всей области Гарца. И все же важнее было то, что император в очередной раз встал на его сторону, обещая и впредь следить за соблюдением вновь заключенного мира. Однако, дабы заручиться наряду с императорским еще и Божьим миром, Генрих Лев дал обет совершить паломничество в Святую землю, в течение которого никто не смел поднять против него оружие, если не хотел совершить тяжкий грех.

Тогда же, на Вюрцбургском рейхстаге, Барбаросса пожаловал в лен своему сыну, носившему, как и все первенцы в роду Штауфенов, имя Фридрих, герцогство Швабское, ставшее вакантным после гибели юного герцога Швабии, сына короля Конрада III. Император не собирался передавать штауфеновское наследство чужим людям. Поскольку никто не мог оспорить его право на отцовскую опеку, он сам прибрал Швабию к рукам, взяв на себя управление герцогством от имени четырехлетнего сына — лишь обладая большими территориальными владениями, можно было утвердить свой авторитет и укрепить власть над князьями.

Вследствие эпидемии, постигшей у стен Рима войско императора, стали вакантными и многие другие крупные ленные владения, что давало Фридриху хорошую возможность приумножить собственность короны. Однако конфискуя земли тех, кто отдал свою жизнь за императора и Империю, Фридрих избегал прямого насилия. В порядке компенсации он жаловал родственникам пенсии или имперские привилегии, которые лично ему ничего не стоили. Самая крупная из этих компенсаций имела далекоидущие последствия. Среди погибших у стен Рима был сын и наследник Меммингенских Вельфов, из-за чего для старика-отца жизнь потеряла всякий смысл, и он предался безудержному мотовству. В Меммингене и Равенсбурге роскошные пиры сменяли друг друга. Вельф словно задался целью как можно скорее промотать остатки своего имения. Когда иссякли припасы и деньги, он обратился к своему племяннику Генриху Льву, предлагая ему исконные владения Вельфов за выплату пожизненной ренты. Генрих поначалу согласился, но с обещанными выплатами не спешил. Его даже взяло зло, что с него требуют больших денег за то, на что он, последний в роду Вельфов, и так может по праву претендовать. И тогда старик предложил то же самое другому своему племяннику, императору Фридриху Гогенштауфену. Тот с готовностью ухватился за представившийся случай присвоить огромные земельные владения рода Вельфов близ Боденского озера и в Италии. По мере возможности удовлетворив своего дядю золотом и серебром, он еще и пожаловал ему в лен большую часть этих имений. Отныне швабские владения Штауфенов протянулись до самого Боденского озера.