Фридрих Львиный Зев верхом на шмеле

Посередине крепостного двора стояла приземистая широкая башня, по углам которой, несмотря на полуденное солнце, пылали огромные факелы. Брумзель начал снижаться по спирали. На башне несли караул два жука-оленя, они с подозрением посматривали в сторону шмеля с седоком. Тут один из них узнал Брумзеля и толкнул локтем товарища. Оба сразу же вытянулись по стойке смирно, будто приросли к своим черным копьям, и стали с интересом наблюдать за тем, как Брумзель приземляется перед ними и Фридрих спрыгивает у него со спины.

— Господин комиссар, — четко отрапортовал один из них, — к вашему прибытию готовы.

— Прекрасно. Новости есть? — так же четко ответил Брумзель и снял рюкзак.

Оба жука вытянулись еще немного. Первый снова заговорил, и на этот раз настолько рубил слова, что его речь стала напоминать лай:

— Подготовка к военным действиям идет полным ходом, господин комиссар.

Потом он с любопытством взглянул на Брумзеля, немного помялся и наконец спросил:

— Э… Господин комиссар… известно ли уже, кто совершил взрыв в ущелье?

— Да. Это были мы, — ответил Брумзель.

Оба жука выдохнули с облегчением.

Брумзель направился к люку, за которым начиналась лестница вниз.

— Какие вам даны указания? — спросил он, обернувшись к следовавшим за ним жукам.

— Сразу по прибытии доставить вас в конференц-зал королевы, — пролаял жук, до сих пор еще не открывавший рта. Видимо, их кто-то научил говорить именно так. — В любое время и в любом состоянии.

— Хорошо.

Брумзель начал спускаться по каменным ступеням винтовой лестницы, Фридрих шел за ним.

— Нас что, Офрис все это время ждет? — спросил Фридрих. — У нее ведь наверняка есть дела поважнее, или как?

— Королева сейчас на заседании совета, но все подготовлено! — жуки ступали за ними вполне военной походкой.

Когда Брумзель с Фридрихом оказались во дворе крепости, на них уставились десятки любопытных глаз. Жуки-солдаты, другие жители и работники крепости постоянно оборачивались на них, а кто-то крикнул:

— Посланцы прибыли!

Эта весть тотчас же облетела все уголки крепости.

Поднявшись по нескольким лестницам и выдержав множество любопытных взглядов, Брумзель и Фридрих наконец оказались одни в комнате с эркером. Посередине стоял большой письменный стол, вокруг — четыре мягких кожаных кресла. Окна были плотно занавешены темно-зелеными бархатными гардинами, тяжелая дверь украшена металлическими виньетками. Фридриху обстановка показалась очень старомодной и серьезной. Едва они опустились в кресла, как в комнату вошли оса и шершень с подносами, полными пыльцевых клецек и нарезанных фруктов.

— Кажется, к нашему приезду действительно готовились, — прошептал Фридрих Брумзелю, с благоговейным ужасом рассматривая портреты в черных рамах, украшавшие стены и каминную полку: с них сурово взирали воители прежних лет.

— Конечно. Мы же вовремя прилетели, — сказал Брумзель с довольным видом и принялся за еду. — Они точно уже и постели приготовили, и все остальное.

Следующие несколько минут он не говорил ничего, а только умиротворенно жевал. Фридриху от волнения есть не хотелось. К тому же он среди всех этих военных чувствовал себя совершенно не в своей тарелке. Но все же пару кусочков фруктов он сгрыз.

Наконец Брумзель насытился, с довольным видом откинулся на спинку кресла и снова начал рассказывать:

— Эта крепость, конечно, не место для такой дамы, как Офрис. Вообще-то здесь просто расквартирован гарнизон: жуки-олени, осы, шершни… Ах да, розовые человечки, конечно, тоже, но практически одни военные. — Тут он наклонился к Фридриху, как будто хотел сказать что-то по секрету, хотя вообще-то в комнате не было никого, кто бы мог его услышать, но, видно, Брумзель все равно считал, что так лучше, и со смешком добавил: — То есть люди, у которых мускулов много, а в голове — не очень. С такими в какой-то момент начинаешь понимать, что они многое лучше усваивают, когда на них кричат. Поэтому они так и разговаривают.

Фридрих не смог сдержать усмешку.

Но тут дверь открылась, и сердце у него екнуло. В комнату влетела Офрис собственной персоной. Ее золотистые волосы развевались по воздуху как вуаль, щеки горели от возбуждения. На лице сияла неподвижная улыбка. Хоть Фридрих и ожидал ее увидеть, но в тот момент, когда она вошла, его снова охватила волна покалывающего восторга. Никакое воспоминание, подумал он, не может отразить красоту этой женщины.

Она сделала пару шагов по комнате, остановилась и приказала сопровождавшей ее военной ждать снаружи.

— Никого не впускать. Пусть нас не беспокоят, — сказала королева, закрывая дверь.

Потом она повернулась и одарила Фридриха с Брумзелем улыбкой.

— Вы возвратились живыми и здоровыми, — констатировала она, подходя к столу.

Брумзель отдал честь.

— У нас хорошие новости! — выпалил Фридрих.

— Война отменяется, — с чувством присовокупил Брумзель.

— Как? — удивилась Офрис и опустилась в кресло. — Я должна знать все подробности!

И они рассказали ей всё: о Бараньей Голове, о Гремучем ущелье, о «Зеленом гроте» и Молотобое. Офрис слушала с большим интересом. Она сидела в кресле, подавшись вперед, и задавала вопрос за вопросом.