Фридрих Ницше. Трагедия неприкаянной души

Молодость всегда неприятна, поскольку тогда либо невозможно, либо неразумно быть продуктивным в каком бы то ни было смысле.

Ф. Ницше. Человеческое, слишком человеческое

1

Пфорташуле была школой трудной и строгой, но это было как раз то, что требовалось Ницше в 14 лет. Как и в большинстве частных школ того времени, ее устав был составлен так, словно предназначался для тюрьмы, где содержали закоренелых преступников. Но думается, ошибочно полагать, что эти правила могли повредить подростку, которому следовало каким-то образом понять, что праздность и счастье – вовсе не одно и то же, и научиться этому у людей, искренне желающих ему добра. Ницше оставил нам описание типичного школьного дня в Пфорта[7]. Учеников поднимали в четыре часа утра, к пяти им следовало привести себя в порядок; занятия начинались в шесть и продолжались в той или иной форме до полудня. Они возобновлялись в 1.15 пополудни и длились до 15.50. Вечером проводились еще какие-либо занятия; отбой давался в 21.00. Поведение за трапезой подчинялось жестким правилам, и в течение всего дня ученику оставалось чуть более часа, когда он был предоставлен самому себе. Этому распорядку следовали пять дней в неделю. Воскресенье было выходным, и был еще один день, когда обитатели интерната могли поваляться в постели на час дольше, после чего занимались повторением пройденного за неделю. И конечно же были долгие школьные каникулы, когда можно было оправиться и поднабраться сил. Поначалу Ницше активно невзлюбил такую жизнь. Он тосковал по дому. В феврале 1859 г., после четырех месяцев пребывания в Пфорташуле, его охватило неодолимое желание выбраться отсюда и вернуться домой; такой же приступ он испытал по возвращении в школу после летних каникул того же года. Он поделился своими проблемами с наставником по имени Буддензиг, и тот помог ему справиться с ними[8], после чего Фридрих стал почти образцовым школьником и погрузился в изучение предметов, которым в школе уделялось особое внимание.

Основной интерес Пфорташуле лежал в области греческого языка и латыни и несколько в меньшей степени в сфере немецкой классики. По свидетельству Рихарда Блунка, школа была поистине миром книг: ученики вдыхали воздух не современной Европы, а Древней Греции и Рима, а также Германии времен Гете и Шиллера. Совершенно естественно поэтому, что, как выпускнику Пфорташуле, Ницше была уготована судьба профессора классической филологии, поскольку из всей программы данного заведения именно этот раздел знаний он осваивал наилучшим образом. Математика и естественные науки значительно уступали гуманитарным и отходили на второй план. Математика давалась Ницше хуже всех прочих предметов, и, если бы не его высокая репутация в классических дисциплинах, он провалился бы на выпускных экзаменах из-за слабой письменной работы по математике. (Есть версия, что экзаменаторы были уже на грани решения поставить неуд., когда один из них воскликнул: «Но позвольте, господа, неужели мы и в самом деле собираемся провалить лучшего из всех, кто когда-либо обучался в Пфорташуле?») В других неклассических дисциплинах Ницше тоже не блистал. Следуя своему намерению стать теологом, он изучал древнееврейский язык, но так и не сумел освоить грамматику. Был он посредственным учеником и в современных языках: Шекспира и Байрона он читал в переводах на немецкий, так и не сумел вполне овладеть итальянским (даже потом, живя в Италии), а по-французски читал только с помощью словаря.

Его интеллектуальная энергия не находила выхода в учебе, и, чтобы как-то реализовать свои развивающиеся способности, он предложил своим наумбургским приятелям Пиндеру и Кругу организовать литературно-музыкальное общество под названием «Германия», где можно было бы слушать или читать друг другу свои сочинения и затем обсуждать их. Общество открылось с должной торжественностью 25 июля и следующие три года друзья встречались достаточно регулярно, чтобы почитать вслух то, что они написали, или исполнить музыку, которую сочинили. Первое произведение Ницше для «Германии» было музыкальным: пьесы для Рождественской оратории. Затем последовали стихи и эссе, а в апреле 1862 г. появился его самый ранний философский очерк – «Судьба и история».