Фридрих Вильгельм I

В главной штаб-квартире союзников Фридрих Вильгельм занимался отнюдь не беспрекословным исполнением инструкции своего отца. Не нашлось у него времени и для «вежливого и приличного поведения» в отношении иностранцев какой бы то ни было нации. Шесть месяцев, проведенные в армии, он отдал прежде всего прусским частям. Труды кронпринца были тем более успешными, что его повсюду сопровождал 33-летний князь Леопольд Анхальт-Дессауский — один из многих независимых немецких князей, но также и прусский генерал-лейтенант, уже не раз отличившийся в сражениях. Его военная слава начала греметь по всей Европе с 1706 г., когда он — с бутылкой шнапса в левой руке и с обнаженной шпагой в правой — повел прусские отряды на штурм занятого французами Турина. Грубиян Леопольд с его зычным командирским голосом был уникален во многих отношениях. Против воли своих родителей и мнения всего придворного общества он взял замуж дочь простого аптекаря, красавицу Аннелизу Фёзе, и сделал ее княгиней; предполагаемого любовного конкурента он запросто проткнул шпагой. И что самое главное, стал первым кадровым военным в Европе. Ничто на свете его не интересовало, за исключением войны; правда, он был также замечательным, экономным управляющим своего маленького княжества Анхальт-Дессау.

Это был человек во вкусе Фридриха Вильгельма: практичный, здравомыслящий, грубый, богобоязненный и враждебный всякой роскоши, целиком отдавший себя «экономии» и военному делу. Этот ограниченный солдафон, рассказывающий о военных приключениях, чрезвычайно понравился любознательному прусскому кронпринцу. Так возник симбиоз двух военных реформаторов, чья деятельность имела самые значительные исторические последствия. Уже лет десять прусский генерал-лейтенант Леопольд проводил эксперименты над строевым порядком и оружейной техникой. Шаг в ногу и железный шомпол обязаны своим происхождением преимущественно князю Леопольду из Дессау. Авторитет и профессионализм Фридриха Вильгельма по-настоящему встряхнули прусскую армию. Былую пестроту отдельных частей сменила единая организация, тактика, обмундирование и дисциплина. Возник термин «берлинская лазурь», ставший широко известным синонимом прусской армии. На шелковых знаменах батальонов и полков появился взлетающий прусский орел и девиз «Non soli cedit» («Он не уступает солнцу»).

Во время совместного похода союзники и удивлялись, и завидовали, и смеялись, глядя, как Фридрих Вильгельм занимается строевой подготовкой прусского корпуса. Слова «прусская муштра» стали крылатыми в военной среде всего мира. Даже специалисты не понимали тогда революционного значения прусской строевой службы, видя в ней лишь парадные эффекты. На самом же деле речь шла о совершенно другом: мир стоял накануне линейной тактики! В будущем не станет хаотичных боев разрозненных толп. Нет, на поля сражений двинутся ряды, извергающие огонь, то есть огневая мощь и движение будут взаимодействовать. Образно говоря, огонь должен маршировать! И это произойдет тогда, когда на поле боя станут использовать точные, тысячекратно выверенные приемы линейной тактики. В 1709 г., возле Мальплаке, все это казалось лишь солдафонским капризом. А в 1741-м, при Мольвице, оказалось невозможным противостоять прусской атаке, чередовавшей неизменное наступление со сплошным огнем. Именно она и вызвала драматический сдвиг в европейском равновесии. Так кронпринц Фридрих Вильгельм и его друг, князь Леопольд из Дессау, стали родоначальниками и вдохновителями военного дела новой эпохи.

В 1710 г. легендарный полководец принц Евгений Савойский прибыл в Берлин с официальным визитом. Он остановился в доме князя Леопольда. Евгений Савойский имел множество бесед с Фридрихом I и его министрами, обедал у английского посла милорда Раби, у старого фельдмаршала фон Вартенслебена и у кронпринца, отбросившего свою легендарную скаредность и потчевавшего прославленного героя изысканными яствами и винами. Принц Евгений выразил прусскому двору полное доверие императора и покинул Берлин с королевскими подарками на сумму свыше тридцати тысяч талеров. Лучше бы было не «нашпиговывать» его золотом и бриллиантами, а добиться, ссылаясь на мощную прусскую армию, политических обещаний в пользу государственных интересов Пруссии. Ибо 1710 г. завершился появлением замечательных перспектив: благодаря настойчивым усилиям кронпринца наконец-то удалось добиться отставки премьер-министра Вартенберга. Фридрих I плакал горькими слезами, когда его любимец бежал во Франкфурт-на-Майне с двумя миллионами украденных талеров.

Летом 1711 г. кронпринцесса Софья Доротея снова оказалась в интересном положении. Она уже родила мужу двух мальчиков, вскоре после рождения умерших, и дочь Вильгельмину. Дочери исполнилось два года, и она отличалась крепким здоровьем. В это лето Фридрих Вильгельм был — насколько позволяла его непосредственная натура — полон внимания и предусмотрительного отношения к своей «Фикхен». Он страстно молился о рождении сына, наследника, и жил в постоянном страхе: смерть снова могла разрушить его сокровенные надежды.