Фронт без линии фронта

В последнее время Гнидюк как-то не встречался с Вандой, и поэтому немудрено, что в домике на Долгой улице его ожидал сюрприз.

В гостиной за накрытым столом рядом с Вандой сидел представительный мужчина лет сорока пяти в черном мундире. Гнидюку прямо-таки везло на знакомство с гестаповцами! Не поведя бровью, Николай щелкнул каблуками и представился:

— Ян Багинский, двоюродный брат панны Ванды. С кем имею честь?

Гестаповец несколько растерялся, но на приветствие ответил, назвавшись Генеком Ясневским, сотрудником специального отдела гестапо по охране железнодорожных объектов.

«Польщенный» таким знакомством, Гнидюк постарался как следует напоить гостя. С каждой рюмкой настороженность Ясневского таяла, уступая место хвастливой болтливости и самолюбованию. Гнидюк слушал, восторгался подвигами гестаповца, сочувствовал трудной службе пана Ясневского и делал для себя кое-какие выгоды.

Неожиданно ухажер Ванды впал в слезливый тон. От бравады не осталось и следа.

— Вообще, пан Багинский, — он доверительно нагнулся к Николаю, — чтобы я очень любил немцев — так это не так. Я такой же добрый поляк и католик, как и вы. Вы же знаете, как они платят в гестапо. Кабы не гроши… Но если вы думаете, что их дают даром, то ошибаетесь. Мне дали такую должность, что еле жив остался во время налета партизан. Теперь, правда, после ранения служу на самой станции.

Наконец Генек встал, силясь взять себя в руки. Ванда встревоженно взглянула на Николая. Тот, также взглядом, успокоил ее.

— Пан позволит проводить его до улицы? — и он подхватил отяжелевшего гестаповца под руку. «Пан» позволил.

А у самой калитки вдруг зашептал Гнидюку, обдав его спиртным перегаром:

— А знаете, что я еще скажу вам, так не такие уж умники эти партизаны. Будь я на их месте, показал бы немцам, пся крев!

Когда Николай вернулся в дом, Ванда рассказала ему, что гестаповец влюблен в нее по уши, уговаривает ее выйти за него замуж, обещая все земные блага и даже достать «синеву с неба». Ей он противен, но она водит его за нос, так как он спасает ее от угонов в Германию.

Гнидюк сообщил о Ясневском в отряд. Мы дали Николаю указание постараться извлечь пользу из Генека, используя его жадность к деньгам и влюбленность в нашу разведчицу.

Очень скоро одуревший от любви гестаповец согласился, конечно, не бескорыстно, давать разные сведения. Разумеется, ему не сообщили для кого. В присутствии Гнидюка и Ванды Ясневский стал на колени перед иконой «матки боски», поклялся, что он никогда, ни при каких обстоятельствах не изменит панне Ванде, выполнит любые ее поручения, никого не выдаст, и подписался под присягой.

Ясневский, вероятно, считал Гнидюка представителем польского эмигрантского правительства в Лондоне, так как неоднократно распинался перед ним в своей преданности Речи Посполитой.

Без особого труда мы стали регулярно узнавать от него планы гестапо, даты облав, ночные пароли, расположение секретных постов, имена и адреса секретных агентов.

А в один, как говорят, прекрасный день Николай и Ванда потребовали от Генека помочь им во взрыве моста. Ясневский начал уверять их, что для своей невесты он все сделает, и, подумав, сказал, что один из его секретных агентов проводник Михаль Ходаковский из фольксдойче, пьяница, готовый за деньги продать кого угодно, пожалуй, пойдет на это дело. На следующее утро Ясневский сообщил Гнидюку, что за 2 тысячи немецких марок (что равнялось 20 тысячам оккупационных марок) Ходаковский согласен при переезде через мост с тамбура своего вагона сбросить мину.

Командование отряда одобрило этот план и дало для начала 10 тысяч оккупационных марок. Позднее выяснилось, что «честный патриот» Ясневский вручил своему подручному только половину полученных им денег.

Когда план действий был окончательно разработан, Гнидюк поручил Ванде перенести из дома Шмерег на квартиру Жукотинских необходимое количество взрывчатки.

Утром девушка отправилась по указанному адресу на улицу Ивана Франко. Около нужного дома остановилась. Поднялась на крыльцо. На стук ей отворила дверь худощавая женщина средних лет.

Смерив Ванду с головы до ног настороженным взглядом, женщина (это была Анастасия Шмерега) неприветливо спросила:

— Что нужно?

Холодный тон не смутил Ванду: на оккупированной территории постоянная настороженность никому не казалась чем-то необычным. Отчетливо произнесла заученные слова пароля:

— У вас продается новое платье?

Не удивившись, совершенно безучастным тоном Анастасия назвала отзыв.

— Да. Вам оно подойдет.

Девушка вошла в дом. Убедившись, что на улице никого нет, Анастасия плотно затворила за ней дверь.

В комнате с плотными занавесками на окнах находились уже трое мужчин — братья Шмереги и Дмитрий Красноголовец. Ванде указали на стоящий на полу коричневый чемодан.

— Донесешь?

— Донесу, — беззаботно ответила Ванда, взялась за ручку и зарделась, поняв опрометчивость своих слов: чемодан оказался тяжеленным — весом около пятидесяти килограммов.