Фронт без окопов

— А если верно, так почему вы слушаете офицерских прислужников и прихлебателей? Разве вы не видите, куда они вас тянут? Опять под офицерскую палку, опять в окопы, под немецкие пули и снаряды! Гоните вы их прочь из полкового комитета! Конец войне, да здравствует свобода!

— Да здравствует свобода! Даешь Россию! — закричали солдаты.

На шум прибежал офицер. Стал допытываться, что происходит. Заметив Попова, приказал ему немедленно покинуть помещение и идти в свою часть. Попов отказался подчиниться. Офицер стал угрожать ему арестом.

— Вот вам и свобода. Рта не дают раскрыть, — сказал Попов, обратившись к солдатам.

Те возбужденно зашумели, теснее сжимая кольцо вокруг офицера. Тому ничего не оставалось, как поспешно ретироваться.

Агитаторы первого полка сделали свое дело. По прибытии в лагерь Ля-Куртин солдаты второго полка изгнали из полкового комитета офицерских ставленников. Взамен их избрали новый состав комитета во главе с рядовым Анатолием Гусевым.

Сколько ни упирались реакционные офицеры и генерал Лохвицкий, им пришлось уступить требованиям солдат — отвести русские войска в тыл. Первая бригада разместилась в местечке Ля-Куртин. Вслед за нею в этот лагерь стали прибывать части третьей бригады. Полковой совет первого полка выслал для их встречи своих представителей.

Члены совета знали, что солдаты третьей бригады плохо осведомлены о том, что делается в России, что вообще эта бригада по своему составу отличается от первой, в особенности от первого полка.

Этот полк формировался в Москве. В него было зачислено много солдат и унтер-офицеров, до призыва работавших в центральных городах и губерниях России. Здесь были недавние рабочие, мастеровые, грузчики, учителя, конторщики… Многим из них были памятны события 1905—1907 годов; некоторые сами участвовали в стачках и забастовках.

Третья бригада была разнороднее. В большинстве своем она состояла из крестьян отдаленных губерний. В ней не оказалось такого крепкого революционного ядра, как в первой.

Посылая для встречи эшелонов с солдатами этой бригады на станцию Ля-Куртин ту же группу агитаторов, что ходила во второй полк, члены совета наказывали:

— Помните, народ там всякий: есть наши сторонники, есть и ярые противники, а большинство — ни туда, ни сюда. Надо им помочь разобраться в обстановке, познакомить их с требованиями, которые мы предъявили командованию…

На железнодорожной платформе, у вагонов, собирались толпами солдаты. И опять слышался страстный голос Дмитрия Попова:

— Офицеры и генералы стоят за продолжение войны. Если им очень хочется, пусть воюют в свое удовольствие, а нам-то какая корысть погибать тут в окопах, в чужой стране. Требуйте отправки домой!

Офицеры встречали агитаторов в штыки. Однажды дежурный по эшелону, разгоняя митинг, арестовал Попова и Чукичева за «крамольные» речи. Но на защиту их стал полковой совет. По его настоянию арестованные тут же были освобождены.

А спустя некоторое время Дмитрию Попову снова пришлось лезть в драку. В июне его послали на дивизионный съезд солдатских представителей. Кроме него делегатами от первого полка были младший унтер-офицер Михаил Волков, ефрейтор Тихон Петров и другие революционно настроенные солдаты и унтеры. В частях же третьей бригады делегатов подбирали офицеры и, естественно, таких, которые были угодны командованию.

— Ну, ребята, придется бой держать! — сказал Михаил Волков, когда они прибыли на съезд.

— Не первый раз. Теперь-то мы уж стреляные, — ответил Дмитрий.

На съезде действительно разгорелась жаркая схватка. Ярый меньшевик военврач Маршак, подполковник Иеске, штабной писарь Владимир Ушаков пытались убедить делегатов, что отказ сражаться на фронте есть измена родине и солдатскому долгу. Попову и его товарищам пришлось не раз выступать, чтобы дать им отпор.

Обвинительный акт

Представитель Временного правительства при главной квартире французской армии генерал-майор Занкевич доносил в Петроград Керенскому, что солдаты дивизии требуют отправки на родину. На эти донесения Керенский с присущим ему позерством ответил:

«Я прошу лично от себя и от правительства разъяснить войскам современное положение в России, выяснить их нужды, разобрать причины недоразумений и сказать солдатам, что я стою на страже их интересов…»

А позднее Керенский тому же Занкевичу приказал: