Фронт до самого неба (Записки морского летчика)

— Только что проявили пленку. В результате вашего удара потоплено три тральщика, четыре десантных катера, три сейнера, две десантные баржи, уничтожено двадцать автомашин. От души поздравляю! Так держать!

Столовая ответила радостным гулом.

— За это не грех и выпить! За победу! — провозгласил тост комиссар.

Дружно звякнули алюминиевые кружки.

День ознаменовался еще одним событием — баней. Только фронтовик может знать, чем она являлась в то время. Набитая до отказа полуторка, возглавляемая командиром полка, с песнями въехала на окраину поселка Дранды. Тут уже все было готово.

— Эх! Еще бы по кружечке пива! — мечтал кто-то, натягивая чистое белье в предбаннике.

— Немного придется потерпеть. Выпьешь баварского под Берлином.

— Только сначала Берлин надо взять!

— Ну, за этим дело не станет!

На ночь полеты отменили, и мы получили долгожданный отдых. [154]

Бомбы под эшелоном

Серое утро 18 сентября. Мелкий дождь. Семь самолетов с подвешенными бомбами заступили на боевое дежурство. Готовность к вылету — двадцать минут. Никитин снова слег, штурманом ко мне назначили старшего сержанта Сергея Одинокова, до этого он летал с Артюковым. Белобрысый, с добрым взглядом серых, чуть не девичьих глаз. В эскадрилье его любили за мягкость, дружелюбность характера. Однако боец отважный и мужественный. Окончил Чкаловское авиационное училище, служил в авиации Краснознаменного Балтийского флота. Более четырех десятков успешных боевых вылетов.

Как всегда, к стоянке дежурных самолетов первым подошел майор Пересада с разведсводкой в руках. Зачитав ее, перешел к боевому заданию.

— В порту Балаклава воздушной разведкой обнаружено до десяти кораблей и транспортов противника. Двум звеньям нашего полка совместно со звеном пятого гвардейского приказано нанести по ним бомбовый удар. Гаврилов — ведущий девятки. Вылет по готовности.

Старший группы установил порядок взлета, строй на маршруте, очередность бомбометания.

— До Гудауты летим вдоль побережья на высоте пятьсот метров, затем вне видимости берега. На цель заходим со стороны моря. Бомбометание — с первого захода, прицельно, звеньями с высоты две пятьсот — три тысячи метров. Ведущее звено наносит удар по целям в глубине бухты, правое — в центре, левое — в начале.

Через полтора часа полета сплошная облачность скрыла впереди идущие машины. Группа снизилась, полетела под нижним краем облаков. В кабине стало холодно и сыро.

— Как настроение? — спрашиваю штурмана.

— Неуютно, командир, ни одного ориентира. Как бы не проскочить цель…

Снизились до восьмисот. Показался скалистый берег Крыма с мысами Айя и Феолент. Как ни старались подойти скрытно, нас встретил смерч огня. Вскоре открылась бухта и стоящие в ней корабли. Ведущее звено начало бомбометание. Огонь врага стал еще плотнее, трассы то и дело скользили по плоскостям. Легкий толчок — сброшены бомбы. Выхожу из района цели, я вдруг слышу виноватый голос [155] Одинокова:

— Товарищ командир, не все бомбы оторвались, пять висят в люках!

Что делать? Впереди уже видна Сапун-гора. Ведущее звено ложится на курс отхода. Круто разворачиваюсь, снова иду на порт. Над бухтой стелятся космы черного дыма, горят суда, склад горючего на берегу…

— Командир, — докладывает Лубинец, — за нами на повторный заходит звено Казанчука!

Видно, и у них с первого раза не получилось. Компанией веселей идти навстречу завесе огня. Пулеметная очередь прошила плоскость, обшивка вспучилась, самолет резко кинуло влево. Штурман доложил, что бомбы сброшены.

"Не по цели…" — мелькнуло в голове. Маневрирую, чтобы сбить немецких зенитчиков, на максимальной скорости вырываюсь из зоны огня, ухожу в сторону моря.

— Как отбомбились второй раз?

— Трудно сказать, командир, — отвечают Лубинец и Панов. — Над целью сплошной дым, не разобрать…

— Ладно, на земле разберемся!

На душе неприятный осадок. Два раза прорываться через заслон и так неудачно отбомбиться! Причина одна — недостаточная слетанность. Молчим до самого аэродрома.

Возвращения группы с нетерпением ждали. Гаврилов, как всегда спокойный, доложил командиру полка:

— Задание выполнено. Визуально наблюдали прямое попадание в транспорт и десантную баржу. В районе причала лично видел большой взрыв, предполагаю, что склад с боеприпасами.

— Молодцы, если так! — пожал ему руку Ефремов. — Григорий Степанович, после проявления пленки составьте списки на награждение отличившихся.

— Есть! — ответил начальник штаба.

Через час узнали результат. Взорван склад боеприпасов, уничтожено два транспорта, три быстроходные баржи, буксир, пять катеров. Один транспорт горит. Кроме того, разбомбили железнодорожный состав у причала. Бомбы рвались под вагонами.

— Ума не приложу, как вы их могли с такой высоты туда положить? — удивлялся майор Пересада.

— Виноват наш экипаж, — догадался я. — Мы бросали бомбы из-за угла…[156]

Все расхохотались. Мы с Одиноковым рассказали, как на втором заходе, имея левый крен на развороте, сбросили добавку.

— Не было бы счастья, да несчастье помогло! — рассмеялся Григорий Степанович. — Побольше бы таких промахов!