Фронт до самого неба (Записки морского летчика)

В то далекое ясное утро мы, стайка минводовских пацанов, лежали рядком на высоком берегу Кумы: отсюда хорошо был виден аэропорт — наша общая гордость. В жарких спорах, чей город лучше, — а спорить было с кем, в Минеральные Воды на лето съезжалось к родным и знакомым множество ребят и из дальних, и из окрестных городов — аэропорт был нашим главным козырем. Мы лежали на высоком берегу и, подперев подбородки локтями, завороженно следили за самолетами. Они появлялись из-за слепящего горизонта, делали круг над изгибом Кумы и, развернувшись у кирпичного завода, неторопливо опускались на посадочную полосу. Нам оставалось лишь дать оценку. Какой лучше зашел, мягче сел, точнее вырулил к месту высадки пассажиров. То же и в отношении взлета, первого круга над аэродромом, набора высоты. Конечно, при этом между знатоками нередко вспыхивали и кратковременные дискуссии, в которых шли в ход не одни лишь словесные аргументы… Может быть, так и прошел бы тот день содержательно, как и все летние дни каникул, если бы по выжженному лугу в излучине быстрой Кумы не скользнула вдруг необычно короткая и поразительно быстрая тень. Мы мгновенно задрали головы. На нас молча несся невиданный маленький самолет: вместо привычных букв и цифр на его коротких широких крыльях пламенели огромные звезды…

Мы так и остались с раскрытыми ртами. А он тем временем развернулся, низко прошел над заводскими трубами и, не делая круга, приземлился за полосой кустарника, на незанятом поле слева от нас.

Мы очнулись, вскочили, стремглав помчались к нему. Длинный Сашка Черняховский несся впереди всех. Это было, конечно, досадно и даже, пожалуй, не очень-то честно с его стороны. Не у всех же ноги, как у кузнечика! Должно быть, осознав это, он оглянулся, замахал руками, как мельница:

— Василь, Санек, да скорей же!

Но мы и так выдыхались. Еще и орет! Кусты кончились, выскочив на поляну, мы остановились как вкопанные. Прямо перед глазами, опершись на короткие, сильные лапы, стоял новенький темно-зеленый истребитель, а рядом…

Рядом с машиной стоял человек. И был человек этот так красив, что страшно казалось глядеть на него, замирало сердце. И все равно я глядел и глядел, и боялся моргнуть, чтобы поглядеть на него подольше.

— Здорово, орлы!

Помню, меня поразило, что такой человек может говорить обыкновенным, даже веселым голосом. Тут только и смог я в отдельности разглядеть коричневую кожаную куртку, шлем с поднятыми на лоб очками, большую, до колена свисшую на тоненьком ремешке планшетку с картой под целлулоидом, синие галифе, блестящие хромовые сапожки.

— Ну, что молчите, огольцы? — деловито окинув взором нашу запыхавшуюся компанию, улыбнулся летчик. — Или воды в рот набрали?

Мы смущенно опустили глаза, не зная, что ответить,

— Ну-ну, — видимо, понял он наше душевное состояние. — А, кстати, водички у вас случаем не найдется?

— Найдется! Найдется! — сразу ожили мы.

Через несколько минут он, уже без кожанки и шлема, жадно пил холодную ключевую воду, а мы с нескрываемым восторгом следили за каждым его глотком. [10]

— Спасибо, ребята, хороша водица, — похвалил, вытирая губы. — А ведерко поставьте под куст, еще пригодится. Сейчас прилетит много самолетов. Кто первый их увидит, получит подарок. Договорились?

— Договорились! — дружным хором, как в первом классе, ответили мы.

— Молодцы! Помощники! Следите за воздухом, а я пока займусь машиной.

Каждый выбрал себе наблюдательный пост. Всматриваясь в небо до боли в глазах, я время от времени оглядывался на летчика, возившегося с мотором: совсем молодой, а на голубых петлицах уже по «шпале»!

Он закрыл капот, спрыгнул с крыла на землю.

— Ну, что, разведчики, не видать моих соколов?

— Пока нет!

Летчик взглянул на часы, покачал головой:

— А по времени пора бы…

И тут я увидел над горизонтом точку, другую…

— Вижу! Вон они! — закричал хриплым от волнения голосом.

Все повернулись, куда я показывал, принялись считать:

— Три, четыре… шесть… восемь!

— Как тебя зовут? — подошел ко мне командир. Я ответил.

— А отца?

— Иваном, — ответил за меня Черняховский. — Иван Иванович, машинист на паровозе!

— Острый у тебя глаз, Василий Иванович. На-ка вот, держи!

И протянул руку. На крепкой широкой ладони лежала свеча от мотора с чуть приконченным фарфором.

— Бери. Это тебе запал на будущее. Ведь хочешь стать летчиком?

— Очень… — смущенно ответил я и двумя пальцами взял свечу. Она была еще теплая. Ребята молча окружили меня, разглядывали, сопели. А у меня сердце колотилось так, что, казалось, вот-вот выскочит из груди.

— А теперь, братцы, слушай мою команду. По кустам!

Летчик достал из кармана ракетницу и выстрелил вверх.

В ответ над самолетами тоже взлетела зеленая ракета. И один за другим они стали заходить на посадку. Приземляясь, становились в ряд с машиной командира. Поочередно подбегали к нему, молодцевато докладывали, потом с удовольствием пили воду из нашего ведерка.

Вскоре из аэропорта подъехали автозаправщики. Послышались четкие, непонятные команды. Все казалось необыкновенным: и молодые, ловкие пилоты, и ровный строй блестящих короткокрылых машин…