Фронт в тылу вермахта

«Кровавые фашисты хотели сломить наш дух, нашу волю. Они забыли, что имеют дело с русским народом, который никогда не стоял и не будет стоять на коленях».

Вместе со сбором продовольствия возник вопрос о санях, лошадях, возчиках.

В селе Острый Камень об этом состоялся такой разговор на общем колхозном собрании:

— Как насчет коней, граждане? — спросил председатель колхоза Федор Миронов. — Надо самолучших коней. Не в лес за дровами ехать. Путь предстоит долгий.

— Вот и отбирай лучших, — ответили ему.

— Ну, а кто готов сопровождать обоз? — спросил председатель.

— А женщин берут? — спросил чей-то женский голос.

— Можно.

— Тогда нас посылайте! Пусть мужики здесь воюют!

Пришлось объявить голосование. Собрание выбрало в возчики самых достойных: и мужчин и женщин. Среди них были старейший колхозник Роман Русаков, дочь председателя колхоза знатная трактористка Лидия Миронова и другие.

Когда собрание подошло к концу, кто-то с задней скамьи поднял руку.

— Ну, что там еще? — спросил Миронов.

Поднялась Нина Сафонова:

— Третьего дня мы газету партизанскую читали, там написано, что в советском тылу деньги в фонд обороны собирают. Вот я и подумала: а что, если и нам собрать да вместе с обозом и отправить…

Колхозники идею одобрили. На стол к председателю стали класть деньги. Захлопали двери. Это многие поспешили домой за сбережениями. Кто-то положил на стол пачку облигаций.

— Граждане! И облигации можно! — пронеслось по рядам. Поднялся дед Тимофей.

— Три сына моих на фронте. Сам-то я староват стал, с винтовкой не совладаю, а деньгами своей державе помогу.

Татьяна Игнатова положила на стол обручальное кольцо. Вскоре рядом с ним легли чьи-то золотые серьги, браслет от часов, янтарное ожерелье…

И так было повсеместно.

В один из дней вместе с Васильевым и Орловым мы отправились к работникам дедовичской оргтройки, чтобы решить некоторые вопросы, связанные с отправкой обоза на Большую землю. Нас встретил председатель тройки А. Г. Поруценко:

— Обоз готов, но часть подвод укрыта в лесу, другая спрятана в сараях и на хуторах. Собрать все это можно за одни сутки.

— А как с санями, лошадьми, возницами?

— Все в порядке. Сани все в исправности. Лошадей по особой мерке брали, таких, каких понукать не надо, понимающих, чтоб без крика и шума управлять можно было. А на 223 упряжки возчиков нашлось больше тысячи. Так что выбрали самых лучших, надежных. Среди них — больше 30 женщин.

— А кто начальник обоза?

— Федор Потапов, коммунист, надежный товарищ.

Решили основную часть обоза собрать в деревне Нивки. Наметили маршрут, разведанный партизанами заранее — через села Мухарево, Татинец, реку Полнеть, вокруг озера Прудское, через обширные Рдейские болота. К линии фронта обоз должен был выйти у деревень Жемчугово и Каменка. Почти 120 километров по вражеским тылам, вне территории Партизанского края. 60 партизан из отряда имени Бундзена и 80 бойцов из групп самообороны сопровождали обоз.

Партизанским разведчикам удалось связаться через линию фронта с командованием 8-й гвардейской имени Панфилова стрелковой дивизии, переброшенной сюда из-под Москвы. О подготовке обоза сообщили радиограммой в Смольный.

Федору Потапову вручили топографическую карту с нанесенной на ней извилистой красной линией — маршрутом обоза с продовольствием для ленинградцев.

В ночь на 5 марта 1942 года командование бригады прибыло в Нивки, чтобы проводить продовольственный обоз. Решили разбить его на группы — по два-три десятка подвод в каждой. Они должны были двигаться на определенной дистанции друг от друга. Охрана— в голове и хвосте колонны, разведка впереди. Общий сбор был назначен близ линии фронта у деревни Лопари.

Напутствуя людей, Васильев сказал:

— Тяжелый поход вам предстоит, товарищи. Хочу вам пожелать успеха. Сделайте все, что зависит от вас, и больше того…

Несколько слов сказал Орлов:

— Помните, друзья, как ждут вас в голодном Ленинграде.

Мы посоветовали не ввязываться ни в какие бои с гитлеровцами, стремиться обойти их, действовать умно, расчетливо.

Обоз, охраняемый партизанами и бойцами самообороны, которыми командовал комсомолец Михаил Харченко, тронулся в путь.

Вспоминает партизан Н. П. Быстров:

— Помню эту картину: тихая ночь, длинная вереница саней. Передние сани уже у Татинца, а замыкающие еще в Нивках. В первую ночь все 200 возов чередой шли, а после обоз разделили на семь частей, на случай бомбежки.

Рассказывает одна из возчиц, А. И. Егорова:

— Вторая и третья ночь перехода вконец измотали нас. Как ни лютовал в ту зиму мороз, а в низинах сквозь снег хляби проступали. Часто то впереди, то сзади раздавался условный свист — проваливались в талый наст сани, и мы осаживали коней и спешили вытаскивать тонущую подводу. Недалеко от Заполья мы и вовсе остановились. Разведчики донесли начальнику обоза Федору Потапову, что впереди фашисты. И тогда мы отвернули от Заполья, обошли село.