Фронтир. Город в степи

Арачи были уже в одном броске от желанной цели. Еще один последний рывок и можно будет оставить весла, вооружившись ружьями, револьверами или ножами. Белые обречены. Но именно в этот момент в дело вступила ручная артиллерия. Гранаты рвались в воздухе одна за другой. Разрывы происходили на различной высоте, но каждый такой взрыв если даже не поражал осколками, вносил сумятицу и страх в ряды атакующих.

Одна из пирог вдруг резко замедлилась, а потом остановилась, не достигнув борта всего лишь десятка метров. Затем весла заработали с новой силой, и она начала набирать ход. Вот только на этот раз она не приближалась к пароходу, а отдалялась от него, по прежнему прикрываясь своеобразным щитом. Практически тут же к ней присоединились еще две.

И вот наконец первая из пирог с легким стуком ударилась о деревянный борт «Желтой Розы». Арачи взревели, предчувствуя победу. Весла попадали на дно лодки, в руках оказалось разнообразное оружие. Воин находящийся на носу, забросил веревку с кошкой на конце, закрепляя суденышко рядом с вражеским судном. И в этот момент о дно пироги, с глухим стуком упала тяжелая чугунная чушка, с курящимся легким дымком. Легкая лодка из жердей обтянутых кожей не выдержала бешеного натиска вырвавшейся наружу силы взрыва и переломилась надвое, опрокидываясь набок.

Гибель пироги, оказала должный эффект на экипажи остальных, и они начали отходить, столь же стремительно, как до этого рвались в атаку. Хм. А пожалуй даже и быстрее. Во всяком случае, Алексею, наблюдающему за происходящим сжимая кровоточащее предплечье правой руки, казалось именно так.

Победа далась не без потерь. То ли виновато кустарное производство запалов. То ли наемник слишком передержал снаряд в руке. Но одна из гранат рванула на носу парохода. Сам несчастный погиб на месте, двое оказавшиеся рядом с ним получили серьезные ранения. От этого взрыва пострадал и Алексей, получивший ранение по касательной. Серьезного вроде ничего, но без швов похоже не обойтись, слишком уж кровоточит и рука как‑то онемела.

Однако, даже взрыв на палубе не смог повлиять на массовое отступление арачей. Видя это, наемники больше не рискнули забавляться со смертоносными игрушками. Всему есть предел. Одно дело идти на отчаянный шаг когда дело совсем хреново и совсем другое, когда непосредственной опасности уже вроде как и нет. Вполне оправданно. Алексей полностью поддерживал данное решение. С берега по прежнему доносятся выстрелы. По прежнему ведут обстрел арачи, находящиеся на носу отступающих пирог. Пули все так же проносятся мимо или ударяют в дерево, осыпая щепой. Но это как бы уже привычно и не вызывает особых опасений. Достаточно просто не высовываться лишний раз, тем более от твоей стрельбы толку, как с козла молока.

Наемники и не стреляют. Чего попусту переводить патроны. Попасть из «дятлича» в тех, что на берегу не реально. Остающиеся на реке, продолжают прикрываться щитами, мастерски лавируя пирогами. Парочка наемников, вооруженных «баличами» находясь в надежном укрытии, все еще ведут огонь, пытаясь дотянуться хоть до кого‑нибудь. Но сомнительно, чтобы они добились положительного результата.

Но арачи не обманываются по поводу вдруг замолчавших защитников судна. Они и сами бойцы не из последних, а потому понимают, чем вызвано это молчание. Другое дело, что сами продолжают обстрел, но это только ради того, чтобы белолицые собаки не вздумали опять швыряться своим подлым оружием.

Вдруг до слуха Алексея донеслись звуки ударов топора. Предоставив свою руку в распоряжение Ванека, накладывающего на нее повязку, Болотин обернулся на звук, казавшийся сейчас инородным. Стучали под кожухом гребного колеса. Из смотрового люка сейчас торчали чьи‑то болтающиеся ноги.

— Как арачи навалились, вся команда похваталась за оружие. Теперь вот опять трудятся, — произнес Ванек, в ответ на невысказанный вопрос.

Точно. Гребные колеса. Их нужно высвободить из захвата, чтобы убраться из этого места. Взгляд за борт, там в ялике четверо, усиленно налегающие на весла. Как и приказал Хор, парни налегали на весла до опупения. Чтобы сухопутные ничего не напутали, на корме сидит один из экипажа. Наверное из машинной обслуги, так как Алексей его не помнит. Бледные, злые, с сжатыми до хруста челюстями, они не прекращая работают веслами и похоже не останавливались, даже когда дело было совсем плохо. С другой стороны, откуда им знать, как там разворачивались события. Как противник не может рассмотреть их, так и они ничего не видели. Оставалось только гадать, а доносящиеся звуки, нельзя было назвать победным ревом. Разве только в конце. Но опять же, только догадки, никто и ничего им не объяснял.