Фронтмен

— Альберто раньше жил на авениде Университад рядом с Эль-Капитолио-Насьональ. Кажется, дом 16. Но сейчас он большой человек в окружении президента Чавеса, так что может иметь апартаменты и во дворце Мирафлорес… Вот визитка с его телефоном. Молю вас, отпустите мою дочь…

Шрам прочитал информацию на визитке, после чего тихим голосом приказал молодому чеченцу:

— Убей их всех…

Мовлади не спешил исполнить приказ. Он посмотрел на старшего брата в надежде прочитать в его глазах совет, как поступить. На сей раз Аслан высказал свое мнение вслух:

— К чему нам столько трупов? У нас ведь есть адрес.

— А ты хочешь, чтобы этот любитель синематографа предупредил нашего хитрожопого «пирата» о том, что мы летим за похищенными сокровищами в Венесуэлу? Или мне самому позвонить, чтобы нас встретили. Нет свидетелей — нет дела… Выполняйте приказ!

— Хочешь мочить всех без разбору — давай. Старики и женщины… Это как раз твой профиль. Мовлади, с тебя достаточно было сутенера. Телок и деда-доходягу пусть сам валит, коль руки чешутся.

— Ага, адат не позволяет?! Тогда какого хрена вы в свои банды эстонок нанимали снайпершами?! Ладно, хватит разглагольствовать…

Шрам подошел к девушкам на тахте и хладнокровно заколол обеих. Именно в этот момент в комнату ворвалась донья Долорес с американской автоматической винтовкой М-14, трофеем, припрятанным в хозяйстве со времен высадки диверсантов в Заливе Свиней.

Автомат оказался в ее руках не сразу. Сперва она побежала за своим Анхелем, растревоженным телефонным звонком. Она следовала за ним без его ведома, не став вызывать полицию. Он бы не одобрил. В дом донья Долорес заходить не стала, а лишь прислонила ухо к двери. Только после этого она вернулась в свою «касу», чтобы достать из чулана хранящийся там автомат. По возвращении у нее был ключ от дома и желание спасти любимого…

Одиночный выстрел в спину стал для Мовлади не только неожиданным, но и смертельным. Аслан выстрелил в старую женщину машинально. Донья Долорес упала к ногам своего Анхеля. Того, кого так безрезультатно пыталась защитить. Дон Анхель ринулся на врагов, но был остановлен проникающим ударом ножа бывшего контрактника.

— А ты говорил, что не убиваешь женщин, — изрек свой комментарий Шрам, вытирая нож о платье своей последней жертвы — несмышленой Юнии, чья жизнь оборвалась так нелепо. Аслан не слышал главаря, он смотрел на труп своего младшего брата, не понимая, как это могло случиться.

Прагматичный Шрам не сбавил оборотов своей деловитости, намереваясь напоследок все сжечь. Он выбежал к машине и скоро вернулся с канистрой бензина. Его желанием было замести следы, заодно превращая в пепел карточный домик, который был выстроен на зыбком песке, и зиждился на непрочном фундаменте человеческих заблуждений.

Стены горели словно бумажные, и впрямь напоминая карты. Шрам не позволил подчиненному вынести тело брата. Это стоило главарю больших усилий, так как обезумевший Аслан начал сопротивляться и винить в случившемся вожака злополучной экспедиции. Шрам успокоил чеченца хуком справа. Он не сбил его с ног, но вернул к реальности. Аслан был вынужден оставить труп брата в прихожей… За руль сел Шрам, и автомобиль резко рванул по узенькой калье в сторону извилистого шоссе с асфальтным покрытием советского качества.

Пожарные и полиция прибыли минут через сорок. Дом сгорел практически дотла. В гостиной нашли пять обуглившихся трупов. Менее всего пострадала прихожая, где оперативники из ГРУ обнаружили шестой труп наполовину сгоревшего человека. Из кармана его куртки торчал заграничный паспорт гражданина России, почти не тронутый огнем…

* * *

— А почему Вы не наказали этих оборотней-взяточников на бульваре «Сабана Гранде»? — спросил я дона Альберто.

— Тот, кто без греха, пусть первым швырнет в них камень… Думаешь, продажа камушков, доставленных в Венесуэлу контрабандно — легальное мероприятие? Ошибаешься, — задумчиво произнес знаток венесуэльской жизни, и я не стал с ним спорить, ибо ничего не понимал в местных нравах и законах.

Вернувшись в номер, я включил телевизор. По всем каналам показывали президента Чавеса, облаченного в красную рубашку. Он несколько часов кряду призывал граждан не игнорировать референдум о поправках к конституции страны, дающих ему право переизбираться неограниченное число раз. В противном случае непримиримый Уго мог строить социализм лишь до 2013 года и следовательно рисковал не успеть всех осчастливить…

Сей факт навел меня на мысль, что в Каракасе назревает крупная заварушка и даже вызвал сиюминутное желание обратиться в российское консульство на улице Лас Ломас с просьбой помочь с депортацией на Родину. Однако в политически стабильной Москве мне светила реальная экзекуция. Так что с отбытием стоило повременить, возможно, и до 2013 года. Я ведь находился хоть и не в розыске Интерпола, но в бегах. И тогда я расслабился, налив себе рюмочку коньяка. В моем положении, когда денег осталось с гулькин нос, я мог уповать лишь на порядочность дона Альберто Корсо и его связи…

* * *