Фронтовое милосердие

Вскоре меня вызвал нарком обороны Маршал Советского Союза К. Е. Ворошилов. В кабинете находились его заместители и руководство Генерального штаба. Когда я представился наркому, он спросил меня:

— Почему вы, товарищ Смирнов, работу над подготовкой медицинского обеспечения похода наших войск в Западную Белоруссию и Западную Украину ставите в зависимость от помощи Генерального штаба.

— Потому, товарищ нарком, что в современных условиях нельзя рассматривать каждого хирурга как врача, лечащего всех раневых, — ответил я. — Уже довольно давно в области хирургии возникла специализация по многим направлениям.

— Ну и что из этого следует? — насупился Ворошилов.

— То, что специализация эвакогоспиталей или отделений при них делает схему их развертывания и планом лечения, а также эвакуации раненых и больных. Но узкие специалисты по хирургии не учитывались в наркомздравах Союза и республик. Об этом можно узнать только на местах. Но гриф «особой секретности», наложенный Генштабом на наши схемы развертывания эвакогоспиталей тыла страны, не позволяет этого сделать. Я прошу, товарищ нарком, разрешить мне проводить эту работу силами управления.

— А что думают по этому поводу товарищи из Генштаба? — повернулся К. Е. Ворошилов в сторону Б. М. Шапошникова.

Борис Михайлович в свойственной ему манере некоторое время помолчал, потом, разведя руками, сказал:

— Как решите, товарищ нарком…

— Ну что же, действуйте, как найдете нужным, товарищ Смирнов, — заключил нарком.

* * *

ВСУ приступило к разработке той части плана лечения и эвакуации раненых и больных, которая связана со специализацией госпиталей тыла страны. Это дело было новым и сложным для всех нас, работников управления, имевших к нему непосредственное отношение. Однако настроение у нас было бодрое. Новое и трудное для выполнения дело, хотя и начатое нами с тылового района, вселяло уверенность, что мы с ним справимся. Наша цель заключалась в том, чтобы поставить достижения медицинской науки и практики советского здравоохранения на службу спасения жизни раненым, восстановления их боеспособности и трудоспособности. Эта цель обусловливалась не только профессиональным призванием, но и горячим желанием сделать наибольший вклад в победу над врагом.

Приступив к работе над лечебно-эвакуационным планом, мы должны были по статистическим данным прошлых войн определить проценты ранений различных областей тела, какие хирургические заболевания в условиях мирного времени являются объектом внимания хирургов-клиницистов узких специальностей. Далее надлежало установить ожидаемые количественные санитарные потери в боях. Но для этого мы должны были пользоваться статистикой потерь, имевших место в маневренных операциях.

Выше говорилось, что для лечения раненых предусматривалось 55 % всех коек, а для лечения больных — 45 %. Законно возникает вопрос: почему руководство и консультанты — специалисты ВСУ РККА — рекомендовали подобное соотношение? Объяснение может быть следующее. Учитывались и принимались во внимание только общие санитарные потери без учета средних сроков лечения раненых и больных в русской и других армиях за весь период первой мировой войны, а не отношение боевых санитарных потерь к небоевым (заболевшим) в отдельных операциях армейского и фронтового значения. Совершенно не учитывались резко возросшая подвижность и огневая мощь войск Германии, Франции, Англии и США в последний год первой мировой войны и особенно в период между первой и второй мировыми войнами.

В первую мировую войну русская армия насчитывала 4 миллиона раненых и 5 миллионов больных. Если учесть сроки лечения тех и других, то приведенное выше распределение коек между ними нельзя признать оптимальным.

В действующей русской армии, начиная с 1 января 1915 года, когда она закончила отмобилизование, ежесуточная госпитальная заболеваемость составляла 1,15 %. Средний срок госпитального лечения больных колебался в пределах 30–35 дней.

Из краткого анализа боевых действий войск в первую мировую войну мы сделали несколько необходимых и важных выводов.

Первое, это то, что общие санитарные боевые и небоевые потери не могли служить достаточным основанием для определения соотношения коек для лечения раненых, контуженых, обожженных и заболевших.

Кроме того, только тщательный анализ возникновения боевых санитарных потерь в наступательных и оборонительных операциях с учетом размаха, напряженности, частоты и темпов их проведения позволял с незначительными отклонениями в ту или другую сторону определить это соотношение.

Далее. Совершенствование новых родов войск — авиации и танков, резкий рост нарезной и гладкоствольной артиллерии, позволявший тогда сосредоточивать на 1 километр фронта более 100 орудий, а также развития автоматического оружия и автомобильного транспорта, обеспечивающего осуществление, в частности во Франции, маневра пехотными соединениями, свидетельствовали о тенденции развития в сухопутных войсках соединений, большая огневая мощь, подвижность и маневренность которых не могли не придать следующей войне маневренного характера.