Фронтовой дневник эсэсовца. «Мертвая голова» в бою

Остальным танкам и пехоте удалось захватить северную часть деревни. Немецкий гарнизон охватила паника — сказалось отсутствие офицеров и младших команди­ров, солдаты почти бегом отступали в юго-западную часть деревни. Но тут на месте оказался оберштурмфю-рер Рихтер, командир несуществующего взвода штур­мовых орудий. Опытный танкист спокойно начал соби­рать всех отступающих, достал и раздал сигареты, один дым которых внушал уверенность. Для каждого нашел­ся глоток коньяка из «последнего резерва» оберштурм-фюрера. Всех поделили на группы, вооружили противо­танковыми средствами, и под его уверенной командой мы обошли противника с флангов и атаковали. Танко­вый десант смели с брони огнем из автоматов и пулеме­тов. Танки оказались довольно неповоротливыми и «слепыми», когда у них закрыты люки. Под гусеницы подкладывали противотанковые мины, на корму броса­ли бутылки с бензином. Выскакивающие экипажи ста­новились жертвой наших очередей. Только четырем танкам удалось уйти из Калиткино. До наступления тем­ноты мы вновь стали хозяевами деревни. Но и у нас кон­чились силы. Мы засыпали там, где встали, сели или легли. Ночью я очнулся на грязном полу в избе. Принес­ли только что подобранных раненых, которым нужно было место. Их положили у теплой печи. Я попытался им чем-то помочь. Откуда-то появилась старая крестьянка в поношенном широком пальто. Она взяла большой чу­гун, насыпала в него картошки и кусочков жирного мяса с хрящами. Она почувствовала наши жадные взгляды и приглашающе поставила чугун на стол. Каждый получил по деревянной ложке. Вместе со старой женщиной мы опустошили этот чугун.

Сыновья старухи воевали в Красной Армии против нас.

— Война, никс гут, — приговаривала она.

Прежде чем возвращаться в Великое Село, я должен был установить численность гарнизона. Я насчитал только 40 человек. Пути сообщения между опорными пунктами в «котле» снова были свободны. Подъехали санитарные машины, забравшие раненых. Вечером в понедельник пасхальной недели я снова был в своей части.

9 апреля я получил задание заехать в тыл противника и взорвать мост на реке Робья. Мою машину загрузили взрывчаткой, дали маленькую, но тяжелую надувную лодку. Я должен был взять с собой двух добровольцев. В моей избе таких не нашлось. Один пробормотал мне из-под одеяла:

— Мой папа сказал мне, чтобы я никуда доброволь­цем не объявлялся, на небо ты и так успеешь.

При этом я наверняка знал, что они отказываются не из-за трусости, а из-за того, что просто не хотят выле­зать из-под теплых одеял.

Пока я думал, где мне найти друзей по несчастью, от­ворилась дверь, и зашли два молодых стрелка. Им было, как и мне, по 19 лет, но на фронт они прибыли недавно. Доложили, что хотят принять участие в «операции».

— Вы только посмотрите на этих рвущихся в бой. Только что попали к нам в часть, а уже хотят получить Рыцарский крест, да? — послышались подначки из угла. — Приготовиться к приему боеприпасов и пудинга! И прихватите с собой термосы, а то в Сибири холодно!

Сопровождаемые подобными шутками, мы отправи­лись на задание. Незаметно доехали до реки, спрятали машину в амбаре. Надули лодку и спустились в ней до моста, при этом двое гребли, один с автоматом в руках наблюдал за обстановкой. Охраны на мостах не было. Я поджег шнур, и мы поспешили по снежному насту на берегу назад. Оба моста взлетели на воздух.

Нельзя сказать, что на протяжении всего поиска я чувствовал себя прекрасно. Здесь все решает не хра­брость и ум, а скорее везение. Повезет, если незаметно выйдешь из «котла», проплывешь по реке до мостов, у которых не будет охраны. О том, что после взрыва удаст­ся без помех вернуться назад, я и не думал. Около по­лудня доложил оберштурмфюреру Грютте:

— Задание выполнено, мосты через Робью взор­ваны.

13 апреля наша боевая группа вышла в район сосре­доточения северо-восточнее Калиткино. Была мороз­ная ночь, и все вокруг еще покрыто снегом. Наша зада­ча — прорваться через Рамушево к Ловати. После по­лугода обороны и борьбы за выживание мы внезапно нанесем удар противнику в спину и попытаемся соеди­ниться с наступающими извне войсками.

На рассвете стало понятно, что мы находимся у до­роги в Бяково, оставленной во время сужения фронта. Началась артподготовка. Вперед пошли штурмовые орудия и самоходные противотанковые пушки, пере­двигаясь от укрытия к укрытию. Вскоре противник от­крыл по нам мощный огонь. Это была увертюра к оже­сточенной борьбе за свободу. Наши главные силы на­ступали вдоль дороги Васильевщина — Бяково. К вечеру удалось взять Бяково. На следующий день, пока боевые группы Бохмана и Клеффнера наступали в направлении Омычкино, я и другие водители охраняли Бяково. Через несколько дней оттаявший заболоченный лес встал пре­градой на пути боевых машин.

Противник оборонялся с необыкновенным ожесточе­нием, чтобы не дать нам переправиться через Ловать у Рамушево. Наступавшая вдоль дороги саперная часть вермахта понесла большие потери. Наши боевые груп­пы смогли взять стойко оборонявшееся Омычкино, как и