Фронтовые будни артиллериста

«Студебекер» добросовестно работал на победу. Без них нельзя было даже представить себе ни нашей батареи, ни полка, ни всей советской армии второй половины войны. Большинство отечественных и зарубежных автомобилей: ЗИС-5, «Форды», «Шевроле», «Крайслеры» и другие – были пригодны лишь для перевозки грузов и не годились для буксировки тяжелых орудий.

Мы часто по нескольку суток находились в дороге. А зимой холодно, и устанавливать в кузове печку не разрешали, так как рядом находились снаряды. И хотя это правило мы нарушали, все равно было холодно. Но наш брат на выдумки горазд. Как только машины останавливались, двое солдат с лопатами соскакивали и в нескольких метрах от дороги начинали копать ровик длиной метра полтора и шириной сантиметров шестьдесят. Через несколько минут копающих сменяла другая пара, потом третья. Когда глубина ровика достигала примерно метра, кто-нибудь разводил паяльную лампу и ставил ее огнем к стене. Двое замерзших залезали в ровик, и их накрывали плащ-палаткой. А спустя несколько минут, разогретые чуть ли не докрасна, они выскакивали, и на их место залезала следующая пара. И так все по очереди. Если же колонна трогается, работу приходится бросать и на следующей остановке начинать сначала.

Так и двигались, то по лесу, то по грязи. А когда застревали, самый здоровый солдат брался за трос лебедки, цеплял его за дерево, и «Студебекер», напрягая все свои лошадиные силы, медленно вытаскивал себя и орудия из грязи. Мы все забирались в кузов, чтобы через несколько минут снова выскакивать, пилить деревья, отцеплять и разворачивать пушки, толкать машину, тащить тяжелый трос.

В Польше, после выхода на хорошие дороги, наши шоферы-острословы так характеризовали разные машины:

«Широка страна моя родная», – по автостраде несется «Студебекер»;

«Нас не трогай, мы не тронем», – мчится с боеприпасами ЗИС-5;

«Последний нынешний денечек», – громыхает знаменитая полуторка;

«Напрасно старушка ждет сына домой», – а это уже про мотоциклиста.

Слова из песен хорошо отражали суть машин.

За период боевых действий в Польше наш полк прошел около 1000 километров. Вот основные этапы этого пути:

июль 1944 года – река Буг, пересечение государственной границы СССР;

август 1944 года – овладение городами Седльце, Вышкув, Миньск-Мазовецки;

сентябрь 1944 года – взятие пригорода Варшавы Праги и города Яблона-Легионов;

октябрь – декабрь 1944 года – форсирование Вислы, овладение Мангушевским плацдармом;

январь 1945 года – освобождение Варшавы, захват городов Скерневице и Лович;

февраль 1945 года – взятие города Бромберг, ликвидация группировки немецких войск под Шнайдемюлем;

март 1945 года – бои в Померании за города Найтдам, Зольдин, Берлинхен, Арнсвальде, Штаргард и другие; штурм города Альтдамм;

апрель 1945 года – пересечение границы с Германией.

Иногда во время переездов с одного места на другое возникали различные происшествия. Об одном из них нам рассказал водитель первого расчета Коршунов.

Продвигаясь на запад, мы часто оставляли в тылу большие и малые группировки противника. Машина Коршунова, как часто бывало, тащила две пушки. Из-за бездорожья одно орудие все-таки пришлось оставить в небольшой деревеньке перед въездом в лес. Поздно вечером, когда батарея остановилась на ночлег, командир собрал шоферов и, понимая, что все устали, предложил поехать за оставшимся орудием добровольцу. Поехал Коршунов. С ним комбат отправил солдата Гарощенко.

До деревни километров двадцать разбитой лесной дороги. Ночь. Темно, хоть глаз выколи. «Студебекер» медленно едет без света. Не успел отъехать и трех километров, как справа прозвучала автоматная очередь. Коршунов мгновенно остановился. Его предупреждали, что в лесу могут быть немцы. Вроде все спокойно. Солдат съежился в углу кабины и только зубами стучит от страха. Постояли несколько минут и поехали дальше.

Стреляют то справа, то слева. Свои или чужие – непонятно. Только проехали метров триста, перед самым радиатором очередь трассирующих пуль. Водитель опять заглушил мотор, выскочил из кабины и обошел машину. Гарощенко скрючился в углу. Что с ним, не ясно.

В лесу машины совсем не видно. Коршунов потихоньку подошел к кабине, тронул солдата. Живой, но совершенно очумел. Слова сказать не может. Но надо ехать дальше. Снова за руль и вперед. Спина мокрая от напряжения. Руки, ноги тяжелые. В голове мысли только об одном – если напорются на немцев, то как уходить: рвануть вперед или попытаться скрыться в лесу. Да еще этот обормот.

Ехали часа полтора. Наконец лес кончился, скоро и деревня. Ребята не спят, ждут машину. Увидели «Студебекер», обрадовались. А у Коршунова сил нет. Вроде бы ничего не произошло, а такого страха натерпелся, что на всю жизнь запомнил.