Фрося

Так вот где Фрося жила… живет… Мало кого знал оттуда – держались особняком, своей кодлой…

Заснула, должно быть. Очень хорошо…

…дорожка петляла, разветвлялась на две – потом обе снова сбегались в одну – шла вдоль склона, вверх, ныряла неожиданно вниз – кто придумал здесь строиться? – однако – целый поселок, разбросан не густо, в полном хаосе, домишки смотрят кто куда, заборы – чтоб возместить тесноту в домах – выносились подальше, кое-где смыкались наглухо, и тогда «улица» – в размах, два размаха руки, – уткнувшись в тупик, поворачивала круто, почти обратно, огибала вместе с изгородью очередной пустырь и шла дальше, на тот склон, к реке, – а вот зимой там…

Борис нащупал рукой стул, зашуршал сигаретной пачкой. И вдруг:

– Так вы не спите?

Чуть не сказал – сплю. Поддавшись инерции, спросил:

– А где же там ваш дом?

– На том склоне, к реке. – Включилась с ходу, будто вместе с ним только что бродила по кривым улочкам Глинянки.

– Все еще не снесли?

– До нас не скоро доберутся. Никому не мешаем. Даже вас еще не сносят…

Насчет "нас" лучше пропустить мимо ушей.

– Да, строить там вряд ли будут…

А еще лучше – молчать, просто молчать… А зимой там, зимой…

– Вообще-то, часть уже снесли, ту, что при городе… Да, года три назад… Устроили хозяйственную выставку. Достижений, значит. Павильончики, кафе, деревьев насажали – клены американские: растут! Забор высокий, чугунный – и деревья. За ними Глинянки не видно. Поблизости тоже расчистили. Сначала народ ходил. Теперь – не ходят, пусто. Так, кто забредет. Иностранцев раз привозили… В пять вообще закрывают…

Борис упорно молчал, и Фрося замолчала тоже. Всё же добавила:

– И на зиму закрывают…

…а зимой там снег по самые крыши… из дверей прорывают тоннель и под снегом, через дыру в заборе, на карачках ползут вниз, в город, к трамваям, троллейбусам, автобусам, к асфальтовым тротуарам… Ну, это уже фантазии…