Фрося. Часть 1

— Фросенька, это очень дорогие ювелирные изделия. Они, похоже, достаточно старинные… наверно, передавались по наследству. И как хорошо, что мы не знали о существовании этих вещей во время налёта на наш дом. Представляешь, ведь при обыске солдаты могли их обнаружить, или под страхом смерти мы сами могли их отдать в руки грабителей…

Находка несколько подпортила ощущения от первого совместного мытья в бане, хотя горячий полок не стал исключением для их любовных игр… Но всё же раз за разом они возвращались к теме, куда спрятать найденные золотые вещи, кто знает, какие ещё грабители могут нагрянуть к ним в избу, время-то очень неспокойное.

Фрося совершенно не знала, какое укромное место для этого подходит, и поэтому доверила Алесю распорядиться судьбой нежданного богатства. В любом случае они этим даром воспользоваться не собирались. Совместно они пришли к выводу, что в случае благоприятного исхода, после войны они вернут всё хозяевам, только бы те остались живы…

Мало того, Алесь предложил Фросе самой спрятать цепочку для малышки, а куда, про это он не должен и не хочет знать, — не будем, мол, о плохом, но на всякий случай.

Алесь также сообщил Фросе, что он помирился с дядей и почти всё рассказал ему про их отношения, только не про место нахождения её с детьми. Старый ксёндз смирился с их любовью, тем более Алесь заверил его, что когда наступят спокойные времена, они сделают всё по-людски, всё по-божески, а пока дядя сказал, что будет молиться за них.

Лучшего места для хранения этого золота, чем костёл, Алесь придумать не может, поэтому он отвезёт эти драгоценности дяде, а в его благородство он верит безоговорочно. Фрося без сомнений согласилась с доводами любимого. На этом порешили, и актуальность темы сошла на нет.

Осень и зиму Фрося с детьми и часто приезжающий к ним Алесь прожили спокойно. Война почти не ощущалась в этих местах. Немцы в деревню Курачичи не наведывались, полицаев в их деревне тоже не было, поэтому люди продолжали жить в привычном ритме, мало зная, что творится на фронтах, не ведая о размерах насилия и притеснениях населения, чинённых фашистскими властями в далеко и близлежащих городах и сёлах.

Фрося просила Алеся выяснить что-нибудь о судьбе евреев Постав, в большей мере волнуясь за судьбу Ривы и Меира. Но полученные сведения были скудны: доктора и его жену отправили в Минское гетто, там нечеловеческие условия, люди гибнут от голода, холода и болезней, их расстреливают и травят газом.

Накануне пасхи Фрося почувствовала тошноту, да и по другим признакам поняла, что забеременела, несмотря на то, что ещё продолжала кормить детей грудью.

Фрося поспешила поделиться своими предположениями с Алесем, хотя в её памяти жила реакция Степана на весть о её беременности. Трудно описать те эмоции, которые испытал будущий отец, он обцеловал свою жёнушку от макушки до пальчиков ног:

— Милая моя Фросенька, какую ты мне подарила радость, я сделаю всё от меня зависящее, чтобы ты успешно разродилась, не приведи господь повторения твоего состояния при первой беременности. Мне, конечно, очень дорог наш ребёнок, но твоя жизнь у меня на первом месте.

После неожиданной, но приятной вести о беременности Фроси Алесь боялся, чтобы она не перетрудилась, работая по дому и хозяйству. Наступила весна, и они готовились к посадкам на огороде. Как можно было прожить в деревне без картофеля и других овощей.

— Фросенька, я приеду в выходной, заплачу местным бабам, и вместе с ними вспашем и засеем…

Фрося смеялась от души:

— Алесик, дорогой, я чувствую себя хорошо, а тошнота скоро пройдёт, беременность ведь не болезнь…

Она никогда не признается Алесю, но в памяти жили все её мучения с первой беременностью — страхи нет-нет, а терзали душу, ведь теперь нет рядом её спасителя Меира и его добрейшей Ривы.

Глава 16

Подсохли после вешних вод просёлочные дороги, успели только посеять картошку, как к ним в деревню нагрянула немецкая заготовительная команда на грузовиках в сопровождении отряда полицаев. Голосили бабы, ругались мужики, а с дворов тащили к грузовикам коров и свиней, сворачивали головы и закидывали в машины курей, уток и гусей. Полицаи шастали по избам и изымали самогон, сало, масло и яйца.

На беду или на счастье Алеся не было в тот момент в деревне, иначе ему пришлось бы предъявить свои документы работника комендатуры, но это могло иметь негативные последствия, ведь односельчане не знали, кем и где работает муж Фроси.

Фрося держала на руках детей и смотрела с горечью, как смеющиеся наглые немецкие солдаты вытаскивают из сарая одну из двух свиней, уже вполне подходящую по размеру для заготовки сала и мяса, как забирают половину её курей, и только корову оставили на месте, видя, насколько она стара.

Затем во двор вошли двое полицаев, и один из них узнал Степанову жену:

— Ба, знакомые люди! Фрось, что ты тут делаешь, вот кого не ожидал встретить в этой глуши. Интересно, а откуда у тебя вдруг стало двое детей, где твой муженёк, он у тебя был весьма лояльным к новой власти, поди, и сгинул уже за неё, а может тут у тебя под юбкой прячется…