Фрося. Часть 7 Вместо эпилога

— Ахмад Шах Масуд — моджахед, провоевавший четверть века. Высокое понятие исламской религии «моджахед» — «борец за веру» — усилиями некоторых предвзятых СМИ стало нести в себе отрицательный оттенок, накрепко увязанный со штампами «исламский терроризм», «исламский радикализм» и т. д. Однако, сами мусульмане должны уметь различать и объяснять другим, что понятия «моджахед», «джихад» и «шахид» вовсе не имеют отношения к подрывам мирных людей и другим терактам. Этим понятиям следует давать иные названия. Как нам кажется, наиболее подходящим для описания подлинного моджахеда подошёл бы легендарный афганский генерал Ахмад Шах Масуд. Даже враги были о нём высокого мнения, не говоря уже о соратниках и братьях по оружию. «Самый авторитетный полевой командир. Коварный, жестокий и бескомпромиссный противник», — говорилось о нём в секретном донесении ГРУ. Знамя оппозиции — это тоже Ахмад Шах Масуд. Без малого четверть века этот человек не выпускал из рук оружия, защищая свою родину от врагов. Его мечтой были не война, а мир и процветание Афганистана. Ради этого он и воевал. Молодой интеллигент, веривший, что власть принадлежит только народу, Масуд был одним из наиболее выдающихся командиров и харизматических вождей. Прозванный «панджшерским львом», он всегда ускользал от противников, заводя их в тупик. Советские генералы называли его «непобедимым» и «мастером партизанской войны»…

Парень бойко читал на английском языке. Марк буквально впитывал в себя каждое слово. Наконец, он прервал Фарида:

— Фросик, тебе всё понятно, может надо что-то разъяснить?

— Маричек, можете не отвлекаться, мне по большому счёту это мало интересно, вряд ли в ваших газетах будет про моего Семёна, а эта героическая личность мне по барабану.

Марк покачал головой и повернулся к юноше.

— Давай, мой друг, шпарь дальше.

— Ислам для него был не средством идеологического оправдания войны, а основой нравственного и духовного самосовершенствования. Свою многострадальную родину Ахмад Шах Масуд защищал так, как ему подсказывала совесть. Он никогда не прибегал к жестокому террору, не использовал предательство в качестве средств достижения намеченных целей. Это был человек высокой чести и чистой морали. Когда гибнут такие люди, даже враги преклоняются перед их героизмом, отдавая дань уважения с выполнением всех необходимых воинских почестей…

Фрося не выдержала:

— Но здесь ведь только о заслугах Масуда, а ничего о произошедшем теракте?

— Фросенька, я не уверен, что подробности уже дошли до средств массовой информации, но наш несравненный Фрэди только начал читать, может быть что-нибудь полезное он всё же для нас выудит.

— Читай, мой мальчик, читай, дедушке твоему всё интересно, а меня окликните, когда будет описано произошедшее с места событий.

Фрося вышла на кухню и включила чайник… Боже мой, неужели у каждой матери есть столько поводов для переживаний и волнений?! Кто его знает, может быть Марк прав, и Зара действительно чувствует Сёмку, находящегося в Штатах…

Из раздумий Фросю вывела трель её мобильного телефона, звонил внук из Нью-Йорка. Сёмка буквально захлёбывался словами:

— Бабуля, ты слышала? Я уже два часа не отхожу от телевизора, какой он был геройский этот Масуд, у которого служил мой отец…

— Скажи, мой мальчик, а ты уверен, что служил, а не служит и, что он не был рядом во время этого страшного взрыва?

Сёмка оторопел.

— Но Зара говорила, что летом он должен был перебраться в Штаты.

— Так, где он, где он? Вы что все блаженные?! Слушай, мой дорогой, может что-нибудь сообщат о других людях, находившихся рядом с этой трагедией.

— Хорошо бабушка, если что-нибудь касающееся этого услышу, обязательно тебе позвоню. А, что дед Марк говорит об этом?

— Твой дет с Фаридом, ох, боже мой, с Фрэдом читают газеты, ищут там ответы. Зара пошла молиться за душу убиенного дяди, а я себе места не нахожу.

— Бабуль, ты меня тоже обеспокоила, но я почему-то верю, что эта трагедия прошла мимо моего отца.

— Ну, ладно, попробую и я разделить ваш оптимизм.

Фрося после разговора с Сёмкой подсела с чашкой чая к читающим и увлечённо обсуждающим деду с внуком.

— Может быть вам тоже чаю сделать?

— Фросик, какой там чай, послушай только, какая блестящая биография у этого героического человека, не зря наш Семён служил ему верой и правдой.

— Марик, ты забываешь, что он пошёл служить к нему совсем не добровольно…

В их разговор встрял взволнованный юноша.

— Ой, какую интересную статью я нашёл, хотите, прочитаю, тут упоминается о моём отце…

Фрося чуть не выронила чашку из рук.

— Фаридка, говори быстрей, в связи с чем?

— Да, не волнуйся бабуля.

После общения с Сёмкой, Фарид тоже так стал звать бабушку.

— Тут упоминается имя моего отца, как приближённого к Масуду.

Марк выпрямился в кресле.

— Читай, не отвлекайся.

— Биография.