Фрунзе

— Слушаюсь, товарищ командующий.

Чапаеву хотелось побеседовать подробнее с Фрунзе, но он видел, что командующий спешит. В служебной обстановке Чапаев подавал образец дисциплинированности. Но и эта краткая беседа дала Чапаеву еще раз почувствовать искренность Фрунзе, его доверие к нему.

Проводив Фрунзе, Чапаев сказал командирам бригад:

— С таким командующим не только Колчаку, но и чорту рога наломаем.

Фрунзе не связывал инициативу командиров, давал им оперативную самостоятельность, но всегда заранее знакомился с их оперативными замыслами.

Необходимо отметить, что Фрунзе одновременно руководил операциями в районах Оренбурга и Уральска. Наступление белоказаков и кулацкий мятеж в тылу красных войск создали там напряженную обстановку. Слабонервное командование 1-й армии предлагало даже оставить Оренбург… Фрунзе ответил:

— Приказываю вам раз навсегда прекратить разговоры о сдаче Оренбурга.

Изучив обстановку в районе Оренбурга, Михаил Васильевич пришел к выводу, что командование частей не сумело организовать сопротивления коннице врага.

Обычные формы боя пехоты с конницей оказались недостаточными, и Фрунзе отдает приказ: «Войска совершенно неправильно действуют против конных и весьма подвижных частей неприятеля, который, пользуясь раздробленностью наших сил, легко расправляется с мелкими отрядами. Приказываю: первое — без надобности не дробить частей, второе — внушить пехоте, что конный противник бессилен против пехоты, не поддающейся панике и владеющей винтовкой, третье — все более важные пункты как на линии железной дороги, так и вне ее должны быть немедленно укреплены и укрепляться впредь до занятия новых районов.

Невыполнение этого влечет за собой впредь предание трибуналу по обвинению соответственных начальников в умышленном неповиновении боевым приказам особой важности».

Фрунзе придавал Оренбургу весьма важное значение. Оборона Оренбургского района, непосредственно примыкавшего к пунктам сосредоточения Южной группы, обеспечивала свободу маневра и прикрывала ее тыл.

Контрудар Фрунзе блестяще развивался по намеченному плану. Расстроенные части врага отходили за реку Усунь. Армия Ханжина была под угрозой окружения и гибели.

«В этой напряженной обстановке, — пишет профессор Ф. Огородников в своем исследовании „Удар по Колчаку“, — требовавшей быстрых и решительных действий, действий, основывавшихся на твердом знании состояния наших войск и войск противника, — Троцкий произвел новые перемены в командовании Восточного фронта. Мы видели, что и до этого командование Восточного фронта немало напортило своими директивами, которые старались свести на нет всю блестящую оперативную работу и инициативу М. В. Фрунзе… Но, не собираясь помогать М. В. Фрунзе в его планах, Троцкий принял меры, чтобы штаб фронта точно выполнял его директивы, передаваемые через главкома».

Вновь назначенный командующий фронтом некритически воспринял указания главкома и Троцкого о второстепенном значении Восточного фронта.

Однако всем было известно, что партия придает решающее значение именно Восточному фронту, — для этого достаточно было развернуть любую советскую газету тех дней.

«Волгу Колчаку не отдавать!» — таков был народный лозунг того времени.

Директивы фронтового командования следовали одна за другой, причем они не считались ни с обстановкой на фронте, ни с существующей группировкой сил.

Товарищ С. М. Гусев, член Реввоенсовета Восточного фронта, писал впоследствии: «Мы видели, что директивы даются неправильные, ошибочные, что через голову командующих армиями фронтовое командование пытается управлять дивизиями, что фронтовое командование нервничает, часто меняет директивы, дергает армии и дивизии и пр.».

Действия командующего фронтом вызвали протест членов Реввоенсовета Восточного фронта. Они обратились в ЦК партии. Члены Реввоенсовета предупреждали также Центральный Комитет, что ставка готовит отстранение от должности М. В. Фрунзе.

Действительно, на всем протяжении Восточного фронта создалась крайне сложная обстановка. На севере от Камы Колчак продолжал наступление, не встречая серьезного сопротивления. Под угрозой находились Казань и Вятка. Но вместо того чтобы продолжать активные действия Южной группы и тем самым оказывать давление на группировку врага севернее Камы[13], командование фронта распыляло свои силы. Не ставя перед собой ясной задачи уничтожения противника по частям, фронтовое командование ограничивалось политикой отталкивания врага. Такая политика не могла не оказать дезорганизующего влияния на действия Южной группы и грозила тягчайшими последствиями всему Восточному фронту.

В разгаре боев Фрунзе пришлось оторваться от фронта. 12 мая он приехал в Самару, чтобы опротестовать распоряжения командующего фронтом. В беседе по прямому проводу с командующим фронтом Михаил Васильевич заявил: