Фрунзе

— Ознакомился с вашей директивой. Сбит с толку и поставлен в самое неопределенное положение. Я имел честь несколько раз обращаться к командованию фронта с вопросами, касающимися дальнейших операций, и просил не оставлять в неведении относительно решений, к которым склоняется командование… Переходя к содержанию вашей записки, я глубоко не согласен с тем, что вы отдаете распоряжения, не только касающиеся армий, но даже дивизий и отдельных бригад…

Фрунзе резко ставил вопрос о недопустимых методах командования через головы старших начальников и с большевистским упорством отстаивал свой план.

Под напором членов Реввоенсовета командующий фронтом должен был согласиться с неоспоримым в военном и политическом отношениях планом Фрунзе.

С 13 мая красные части вступили в бой с Белебеевской группой противника. Победа и здесь была достигнута благодаря охватывающему удару Чапаевской дивизии с севера и 20-й дивизии с юга. Опасаясь быть отрезанным от Уфы, противник 17 мая оставил Белебей и отошел на Уфу. Перед нашими армиями стояла задача завершить победоносный удар сокрушительным преследованием. Однако командующий фронтом отдал приказ армиям фронта остановить наступление и не переходить линию Таукай-Тау, Шафраново, озеро Аслиль-Куль, Тюпкильды, Тамьяково до последующего распоряжения.

Этот приказ вызвал законное возмущение в частях Красной армии, которые рвались вперед, несмотря на усталость.

Чапаев со свойственной ему прямотой заявил:

— Враг бежит, следует на плечах у него сидеть, а не отдыхать над речкой.

Фрунзе не сомневался, что и эта директива будет отменена. Ленин и Сталин внимательно следили за развитием операций. Поэтому Михаил Васильевич с уверенностью заявил командирам:

— Скоро обстановка изменится, и мы вновь пойдем на восток, в Челябинск.

Бойцов Красной армии охватил невиданный боевой порыв. Несмотря на усталость, непрерывные походы и бои, части рвались вперед, отказываясь от отдыха.

С 28 апреля по 17 мая шли бои на фронте в 240 километров. В этой великой битве, сорвавшей широко задуманный план весеннего наступления Колчака, участвовало с обеих сторон около 180 тысяч бойцов. В этой битве столкнулись большевистская стратегия и тактика, военное искусство восходящего класса, выразителем которого был Фрунзе, и стратегия и тактика царских генералов, оказавшихся неспособными преодолеть рутину и перестроить свое оперативное руководство в соответствии с противоречивой и сложной обстановкой гражданской войны.

Несмотря на весеннюю распутицу, бездорожье, Красная армия прошла с боями 220 километров.

Блестящая победа армий Южной группы преградила дорогу колчаковским корпусам, рвавшимся к Волге, и разбила план наступления на Москву. Несмотря на щедрую помощь Антанты, колчаковская армия не могла оправиться от поражения.

Фланговый удар Фрунзе вошел в историю военного искусства Красной армии, как одна из самых блестящих операций гражданской войны — образец смелого маневра против численно превосходящего противника. Осуществляя основную идею маневра, Фрунзе, учитывая меняющуюся обстановку, вносил необходимые изменения в план и показал гибкость своего оперативного управления. Он действовал ударными группами в духе стратегии товарища Сталина, который в 1919 году требовал от командармов «при выполнении поставленных задач не продвижения линиями, а нанесения сосредоточенными силами фланговых ударов главным силам противника, действующим на важнейших направлениях, имея в виду, что успеха можно добиться только маневром»[14]. Именно так и действовал Фрунзе, воспитанник партии Ленина — Сталина. Под Бугурусланом, Бугульмой и Белебеем белым наносилось поражение в результате маневра и удара по флангам.

При организации ударной группы Фрунзе смело ломает установившиеся традиции военного искусства и не останавливается перед импровизацией, раз она отвечает обстановке. Когда командование фронта обвинило Фрунзе в нарушении порядка, он ответил:

— Что касается вопроса о перемешивании бригад и дивизий, то, если бы я не составил ударной группы из надерганных мною из 4-й и Туркестанской армий частей, я теперь не имел бы чести разговаривать с вами из Самары. Меня удивляет, как это обстоятельство можно ставить в вину.

Живая сила врага не была еще уничтожена.

Белое командование решило использовать преимущество своих позиций для дальнейшей борьбы. Генерал Сахаров писал: «Теперь, когда вся Западная армия отошла и заняла новый фронт на восточном берегу реки Белой, первая задача наша была не пустить большевиков за реку и в случае их переправы сбросить и разбить по частям. Это представлялось тем более возможным, что Белая в этом месте — довольно серьезная преграда, мы уже успели составить небольшие резервы, выведя из первой линии две дивизии».