Фрунзе. Том 4. Para bellum

— Четвертая индустриализация… — наконец произнес Сандро. — Получается это новый шанс. И нам снова попытаются помешать. Я правильно вас понял?

— Да. В этом мире многое циклично. В данном случае — вдвойне. Ибо это не только новый шанс, но и повторение старого на новый лад. Так как индустриализацию я провожу по концептуальной схеме Александра II. Только вместо внутренних инвестиций печатаю фиатные деньги. Очень действенный, но опасный инструмент, с которым главное — не увлекаться. А внутренний рынок разогреваю и растягиваю как надувной шарик за счет государственных заказов на инфраструктурное строительство, которое тянет за собой все остальное.

— А немцы?

— Просто удачное стечение обстоятельств. Мы бы и без переезда германского бизнеса справили. Но отрицать глупо — это очень помогло. Как помогает нам и массовый переезд американского бизнеса.

— И колонии, — произнесла Ксения Александровна.

— Боже упаси! — замахал руками Михаил Васильевич. — Никаких колоний! Просто единая экономическая зона с глубоким разделением труда и высокой взаимной связанностью. Делить земли на метрополию и колонии я не собираюсь. Это порочный круг.

— И вы надеетесь успеть к новой мировой войне? — повел бровью Александр Михайлович. — Встроить тот же Афганистан в состав Союза будет очень непросто и не быстро. А вы ведь разеваете роток и на Маньчжурию, и на Колумбию, и на Кубу. Да и к Корее присматриваетесь.

— Не только. Еще восточная Германия, Ливония, Финляндия и прочее. Но вы правы — это не быстро дело.

— Тогда зачем этим заниматься сейчас? Почему не колонии?

— А почему нет?

— Если начнется Мировая война, то заморские наши владения окажутся отрезаны. А она, скорее всего, начнется в ближайшие несколько лет. Максимум пять или семь.

— Вот это — ключевой вопрос. Если.

— В каком смысле?

— Геополитическая задача Союза — не допустить новой Мировой войны. Локальные — пожалуйста. Практически в любом количестве. А вот Мировую нам не надо. Такие военные столкновения не более чем идиотизм. Причем в острой терминальной стадии и сугубо психиатрическом смысле.

— Я не думаю, что это реально. — покачал головой Александр Михайлович. — Во Франции, Баварии, Ганновере, Бельгии, Нидерландах и Великобритании идут косяком статьи, будто они — центр древнего римского наследия. А все остальные — дикари, туземцы. И они должны принести им свет цивилизации, даже силой оружия.

— Это называется расчеловечивание или дегуманизация. То есть, низведение образа потенциального противника до состояния «не человека». Чтобы самая идея войны с ним и убийства его не воспринималось людьми как что-то плохое.

— Да-да. Именно это они и делают. И это дорога к войне. Страшной войне. Страшнее той, которая была.

— Ну… смотрите. У нас есть коалиция — Великобритания и Франция, к которым, безусловно, примкнул Бельгия и Нидерланды. При этом Франция впитает в себя, без всякого сомнения, всю западную Германию и северную Италию. Австрия и Швейцария под вопросом. Но шанс велик.

— Еще Япония.

— Никак нет. У Японии нету общих интересов ни с Великобританией, ни с Францией. Скорее наоборот. Несмотря на текущий кризис отношений Япония наш естественный союзник, так как хочет занять южный Китай и всю Юго-Восточную Азию. Минимум. И получается относительный паритет сил. Мы сталкиваемся лоб в лоб с французами, а англичане с японцами. При паритете сил нападать — рисковая стратегия. Особенно в ситуации ТАКИХ масштабов.

— Допустим. Но это не сильно меняет ситуацию. Так или иначе — это тотальный военный конфликт с размахом на всю планету. Иначе бы они так тщательно не готовились.

— Вы упускаете важный факт — США рассыпается. В прямом смысле слова. Гражданская война там уже по факту идет и федеральный центр контролирует всего несколько штатов. С месяца на месяц она перейдет в горячую фазу. И страна разделится минимум на три части. Минимум. А вместе с этим те рынки сбыта, которые контролировали США, окажутся ничейными. Да, по сути, они уже сейчас такие. Иначе бы так зайти в Колумбию и Кубу мы не смогли бы.

— И что?

— Вот положите на одну чашу весов бредовые навязчивые идей о необходимости войны с нами, а на другую вкусные и очень полезные рынки сбыта. Что вы выберете?

— Я — не французский генералитет.

— Французский генералитет лишь транслирует интересы той группы людей, что стоит за ним. Промышленники и торговцы, которые этой группой и являются, не верят в то, что смогут захватить себе большую долю из-за слабого флота. Поэтому ориентируются больше на борьбу за Европу и видят свой успех в продвижении на восток.

— Вполне резонно. Королевский флот силен. Даже после Портсмутского инцидента. Тем более, что парламент уже подписал закон о строительстве пяти новых линкоров типа Нельсон.

— А представьте, вот только на минутку, что Королевского флота больше нет. Вот раз и все. Представили?

— Нет.

— А вы попробуйте.

— Допустим я это представил. И что?

— Как вы думаете, как сменится вектор интересов французских промышленников? И, как следствие, французского генералитета?

— Что вы задумали? — напряглась Ксения Александровна.