Фрунзе

Центральный Комитет партии в тот же день предложил наркому обороны не стеснять инициативы Фрунзе и передать в его распоряжение южную половину Восточного фронта. 10 апреля 1919 года Троцкий подписал в Симбирске приказ о назначении Фрунзе командующим Южной группы войск расширенного состава. Теперь у Михаила Васильевича было четыре армии: Туркестанская, 1-я, 4-я и 5-я. А в Реввоенсовете группы — Валериан Куйбышев и Федор Новицкий.

— Ну, Валериан Владимирович! Ну, Федор Федорович! Теперь у нас руки развязаны, план готов, дело — за пустяком: сломать хребет адмиралу!.. Я еду на станцию Кинель, вы остаетесь душой армии в Самаре… Но не будем обольщаться: пока все не сделано, значит ничего не сделано!..

Фрунзе не сомневался в Тухачевском: молодой командарм одобрил план контрудара и почти ежедневно присылал донесения о том, как он реорганизует свою армию и поднимает в ней боевой дух. Не вызывал сомнений и Зиновьев, которому была передана Туркестанская армия. Но неожиданно заартачился Гай, возглавлявший 1-ю армию.

11 апреля он заявил Фрунзе по телеграфу:

— Пятая армия отступает энергично, и никакие мои маневры делу помочь не смогут. Я нахожу нужным спасти армию отступлением. Базировать мне на Бузулук и Самару уже поздно. Каждую минуту ко мне обращаются начдивы с просьбой разрешить отступление… Я иного выхода не нахожу и снимаю с себя всякую ответственность.

— Я осуждаю панические настроения в ваших частях, они нетерпимы, и их надо срочно ликвидировать. А вам указываю: вы подчиненный мне командир и не имеете никакого права снимать с себя ответственность в такой решающий момент. И не ссылайтесь на весеннюю распутицу: она в одинаковой мере сказывается и на противнике…

Фрунзе терпеливо объяснил Гаю, что вот-вот начнется удар очень сильной группы; этот удар остановит нажим противника на 5-ю армию и решит его судьбу. И что Центральный Комитет партии мобилизует сейчас лучших работников на Восточный фронт.

— Еще раз повторяю, что положение отнюдь не таково, чтобы поддаваться панике, — диктовал Фрунзе. — Выполняйте неуклонно раз принятый план, и я надеюсь, что мы с вами увидим крушение надежд противника. Я кончил. Ожидаю от ваших войск исполнения долга и приказа…

На пороге переговорной показался Куйбышев. Фрунзе передал ему ленту.

— Что с ним, Валериан Владимирович? Что-то я не узнаю вашего друга. Он же командир отличный, и его Железная дивизия недавно была украшением армии.

— Он очень экспансивен, Михаил Васильевич. Кругом неудачи, да еще мутят воду в дивизиях и в полках его боевые дружки. И не было над ним крепкой руки в последнее время, а вас он еще не знает. Но я не сомневаюсь в его доблести, дайте только срок!

— Пусть сбудутся ваши предсказания! Но во главе ударной группы я все же поставил Зиновьева: с ним не надо объясняться, он понимает меня с полуслова…

Но фактически пришлось собрать для контрудара по Колчаку три группы: в центре, у Бузулука, — Зиновьев, справа — Гай, слева — Чапаев.

Разведка донесла, что наконец-то удалось достигнуть превосходства сил против белых на основном направлении и в решающий момент.

Но начинать было трудно: реки разбушевались в половодье; в вязком черноземе застревали по ступицы армейские повозки и орудийные лафеты. И бойцы не успевали обсушиться за ночь в хатах или у костров.

Конечно, и у врага не лучше! И если он воевал в традициях старых русских генералов, можно было предполагать, что его части какое-то время будут топтаться на месте.

Но не это было главным. Как говорится, даже папаха командующего не знала о его сомнениях: он еще не решил, куда обрушить свои войска для решающего удара. Был уже подписан секретный приказ № 021 от 10 апреля 1919 года, где подробно расписывалась дислокация войск. Но Фрунзе не торопился разослать его в армии и в дивизии.

И вдруг все сомнения решила одна ночь, 18 апреля. Чапаевские разведчики из 218-го полка перехватили в селе Карамзихе трех колчаковских вестовых, которые везли два оперативных приказа Колчака. Чапаев быстро сообразил, сколь важны для Фрунзе перехваченные документы, и немедленно вызвал его к прямому проводу.

— Дорогая добыча, товарищ командующий! Армия Ханжина растянулась по фронту на двести семьдесят верст от Волго-Бугульминской железной дороги до тракта Стерлитамак — Оренбург…

— Погодите, Василий Иванович, гляну на карту!

Быстро прошел по кабинету, в красно-синюю «клумбу» воткнул два больших белых флажка и продиктовал телеграфисту:

— Продолжайте!

— От Ратчины до Бугуруслана болтается лишь Шестой Уральский корпус по фронту в сто шестьдесят верст. Между его дивизиями и соседним Третьим Уральским корпусом неминуемо должен быть разрыв верст в пятьдесят. Вот бы ударить в эту дыру и с тыла растрепать оба корпуса!..