Фудблогер и обжора

Дотянувшись до тумбочки, он положил телефон мне на живот, встал и пошел в ванную.

Внутри все оборвалось еще до того, как я открыла сообщение. Достаточно было увидеть имя отправителя: Hildrun. А от четырех слов потемнело в глазах:

Разумеется, я понимала: это может случиться. С того самого момента, как узнала, что Сигне в реанимации. Но отгоняла от себя эти мысли. Ведь большинство поправляется. Она молодая, без хронических болезней и лишнего веса. Жена Риккардо тоже лежала в реанимации, но все обошлось.

За этой короткой строчкой всплыли вдруг в памяти мои первые недели в Милане…

Мы учились в одной группе: я, Риккардо и Наоки. И как-то так вышло, что с первого дня стали держаться вместе. С Наоки я познакомилась, когда искала нужную аудиторию, а Риккардо прибился к нам, как он сказал позже, только потому, что сразу на меня запал. Других итальянцев в нашей английской группе не было, и я решила, что это знакомство при изучении языка не повредит. Хотя сам он на меня особого впечатления сначала не произвел.

Наоки приехал в Милан из Киото, его отец владел крупной сетью обувных магазинов. Тихий робкий ботаник — я относилась к нему как к младшему брату. Риккардо был совсем другим — веселый, нахальный и отчаянно некрасивый. Впрочем, это я перестала замечать практически сразу.

Мы везде ходили втроем, и Риккардо на ходу преподавал нам азы итальянского, начав обучение с ругательств и всевозможных непристойностей. На пятый день после лекций мы сбежали от Наоки и пошли в кино. Разумеется, я ничего не понимала, но Риккардо, к великому возмущению соседей, переводил на английский. Он довел меня до дома, и мы долго целовались в темном дворике.

Впрочем, дальше этого дело не зашло. Мы встретились еще пару раз, а потом Риккардо смущенно признался, что ему ну очень-очень сильно нравится другая девушка. Было немного обидно, но поскольку никаких особых чувств у меня возникнуть не успело, огорчилась я не слишком сильно. И согласилась с ней познакомиться.

Сигне не могла не нравиться — настолько она была открытой, дружелюбной и веселой. Я бы охотно с ней подружилась, если бы не англичанка Люси, ее соседка по квартире. Та отнеслась ко мне настороженно и с долей ревности, поскольку ее парень Зигмунд посматривал на меня с интересом. Все трое учились на модельеров, что не мешало нам шестерым проводить время вместе. Почему-то все думали, что мы с Наоки пара, хотя между нами не было ровным счетом ничего.

Вечеринки, клубы, прогулки, поездки по окрестностям — свободное от учебы время летело быстро и весело. Наоки нашел девушку, я познакомилась с Луиджи. Люси и Зигмунд разошлись, но остались друзьями. Компания наша то увеличивалась, то снова уменьшалась до шести человек.

Последним, седьмым, к нам присоединился Фабиано, очень быстро ставший моей закадычной подружкой. Риккардо встретил его на каком-то модном показе, и сначала между ними произошло… недоразумение.

«Я подумал, он… finocchio**, - рассказывал потом Фабиано. — Уж больно красноречиво на меня пялился. Кто же знал, что ему понравилась моя татуировка».

«И туфли», — добавлял Риккардо.

Недоразумение уладили, и Фабиано вписался к нам так легко, как будто были знакомы всегда. Разумеется, мы не могли не подтрунивать над ним и Сигне:

«Эх, был бы Фабьо натуралом, какая получилась бы пара: Rosso и Rossa! И наплодили бы они много-много маленьких Rossi». Ну и, конечно, хватало шуток насчет того, что у нас настоящий интернационал, не чета какому-то там Евросоюзу.

Три года пролетели мгновенно, оставив ощущение чего-то яркого, солнечного, как сама Италия. На стажировку мы разъехались кто куда, в Милане работала только я. Риккардо сделал Сигне предложение, но та от ответа ушла, сказав: давай вернемся к этой теме через год. Однако не получилось: Риккардо встретил во Флоренции Кармелу, ставшую его женой. А Сигне замуж так и не вышла. Все говорила, что успеется.

А теперь уже нет… никогда…

И таким холодом повеяло от этого слова. Она была как лучик света. Совсем крошечный лучик. Но он погас — и в мире стало темнее.

*Signe died this night (англ.) — Сигне умерла этой ночью

**finocchio (ит., жарг.) — гомосексуалист

=81

Сколько времени прошло? Слава давно вышел из ванной и возился на кухне, а я никак не могла заставить себя встать. Навалилась апатия, тяжелая и серая, как питерское небо. И такая же давящая.

Засвистел чайник, Слава приоткрыл дверь, заглянул осторожно.

— Думал, ты уснула. Встаешь?

Не дождавшись ответа, подошел, сел на край кровати.

— Что случилось, Марин?

— Сигне умерла, — выжать это из себя удалось не без труда.

Наверно, больше всего я боялась слов сочувствия. Именно слов. Чего-то вроде «соболезную» или «мне очень жаль». Даже если бы это было вполне искренне. Но Слава — к моему удивлению и большому облегчению — ничего такого говорить не стал. Притянул меня к себе, обнял крепко и покачивал слегка, словно успокаивал ребенка. Слезы текли, как вода. Тихо, без всхлипов. А когда кончились, он поцеловал меня в висок и вышел.