Фудблогер и обжора

— Перестань, Леш, — наморщила лоб Снежка. — Ты-то уж точно ничего не испортил.

В прихожую за ними никто не пошел. Дверь хлопнула, затем лязгнула, открываясь и закрываясь, калитка, пискнула сигнализация машины.

— Трындец, товарищи, — сказала Снежка, глядя в окно. Потом рассмеялась. А потом заплакала.

— Знаете, девчонки, а все-таки плюсов сегодня было больше, чем минусов, — глубокомысленно изрек Дима, отхлебнув из кружки.

=60

Оля с Витей уехали, а мы вчетвером, притушив свет, сидели в гостиной у камина и пили глинтвейн. Приготовить его попросила Снежка. При этом они с Димой так многозначительно переглянулись, что я невольно улыбнулась. У них появились какие-то свои маленькие тайны. Хотя у нас со Славой тоже уже были. Не только торт, о котором я все-таки рассказала Снежке и Автандилу.

Снежка с ногами устроилась в огромном кожаном кресле, на коленях у нее лежал Макс. Дима сидел на ковре рядом с ними, а мы со Славой на диване. Так лениво-расслабленно, уютно, и не надо собираться, уходить. Мне вдруг показалось, что я была в этом доме уже не один раз. И что с Димой давно знакома, а уж со Славой — и вовсе вечность. Несмотря на то, что пошла только третья неделя.

Да ладно! Не может быть!

— Ну и каких? Плюсов? — Снежка рассеянно погладила Диму по макушке, как до этого гладила Макса.

— Во-первых, мы познакомились, и, думаю, вполне благополучно. За небольшим исключением. Во-вторых, не хочу показаться паникером, но кто знает, когда сможем снова собраться вместе и… сможем ли вообще. Неизвестно, что будет через месяц и даже через неделю. Ну а в-третьих… Не обижайтесь, девочки, но если после этой сцены вы перестанете быть кое для кого отстойником токсичных отходов, это к лучшему.

— Да, вполне вероятно, — согласилась Снежка. — Правда, кое-кто виртуозно владеет техникой нагадить на голову так, что ты потом чувствуешь себя не только обгаженной, но и виноватой.

— Не стоит, — Слава обнял меня за плечи. — Чувство вины малопродуктивно. Чтобы исправить ошибку, достаточно сознания того, что накосячил. А грызть себя, сто раз пережевывать эту свою вину, доводя ее до абсурда, — путь в депрессию. Не говоря уже о тех случаях, когда вина и вовсе мифическая. Как в этом. Когда ее пытаются внушить. Я бы на вашем месте подумал о другом. Зачем она все это устроила? Почти не сомневаюсь, что именно для того и приехала. Чтобы испортить всем настроение. Мужика вот только жаль.

— Не, Слав, — усмехнулся Дима. — Каждый народ имеет то правительство, которого заслуживает.

— В данном контексте прозвучало несколько двусмысленно, — заметила я. — Кто там кого имеет и каким раком.

— Если в этом смысле, — Слава ущипнул меня за попу, — то любое правительство всегда имеет народ, а не наоборот. Но если народ не устраивает революцию, значит, его все устраивает.

— Каламбурчик-с! — оценила Снежка. — А помните, была такая передачка сто лет назад — «Калáмбур»?

Разговор плавно свернул на всякие телепрограммы, чему я только порадовалась.

Поздно вечером, когда мы уже собирались ложиться, Снежка заглянула в гостевую спальню, которую нам выделили. Слава ушел в душ, а я ждала своей очереди.

— Все нормально? — она протянула мне смывку для макияжа и ночной крем.

— Смотря что, — хмыкнула я.

— Мы с ней когда вышли, я ее в ванную отвела сначала. Она на меня погнала: мол, как я, по-твоему, должна ребенка переодевать, его даже положить некуда. Ну я поинтересовалась, что это вообще за цирк. Как хочешь, говорю, так и переодевай, я тут тоже не у себя дома, и ты об этом прекрасно знала. И как ты думаешь, что она мне выдала?

— Не представляю.

— Мы с тобой — неудачницы по жизни и ей всегда завидовали, во всем. Что у нее муж, дети и вообще все хорошо. Поэтому я так на нее и наехала, что она с ребенком. Предупредила — не предупредила, какая разница? Просто потому что знаю: у меня ничего этого не будет. Кто он, говорит, а кто ты. Все равно на тебе не женится, так и будешь болтаться всю жизнь, как говно в проруби.

— Так и сказала? — не поверила я.

— Да, Мариш. Именно так. Наверно, надо было еще тогда сказать, чтобы забирала Бортникова и проваливала ко всем чертям.

— Да, Снеж, — согласилась я. — Надо было. С ума сойти, мы ей завидовали! Чему? Тому, что у нее муж, о котором она говорит: я его, вообще-то, люблю, но это ж тоска зеленая — думать, что он последний мой мужчина? Или, может, тому, что у нее трое детей и она без конца ноет, мол, утонула с головой в детских проблемах, никакой жизни? Или профессии, которую возненавидела раньше, чем диплом получила? Вот уж с больной головы на здоровую. Если кто кому завидовал, так это она нам. Что у нас любимая работа, что мы сами себе хозяйки и ни перед кем не отчитываемся. Но до сих пор это как-то компенсировалось тем, что у нас в личной жизни была полная шляпа. Не зря она тебе сказала, что мы неудачницы. Именно так она нас и воспринимала.