Фуэте на пороховой бочке

– Как же?! Когда вас привезли в больницу, он сразу же заявил, что вы вместе. Более того, скажу: какой-то доставленный с вами джигит рвался к вам в отделение, и Соколов устроил драку. Сцепился с джигитом, крича на все отделение, что вы – его девушка и он никому не разрешит приблизиться к вам. Мы не выгнали его за нарушение дисциплины в больнице только из-за того, что он сам известный врач в прошлом.

– В прошлом? Врач? Вы о Петре, что ли, говорите? – обрадовалась своему прозрению Настя. И еще ее приятно поразило, что Петр уже успел снова из-за нее подраться.

– Да, о Петре Рудольфовиче Соколове, – подтвердил лечащий врач. – А вы разве не в курсе его биографии?

– Ничего не знаю! – подтвердила Настя, всем своим видом показывая, что очень хотела бы узнать.

– Соколов был учеником самого Алферова! – с придыханием произнес доктор. Но балерина на его сообщение никак не отреагировала. – Неужели имя ученого вам тоже ничего не говорит? Хотя, если вы не медик, то это возможно. И все же любой интеллигентный человек должен был хотя бы слышать имя гениального ученого.

– Наверное, я не интеллигентный человек, – вздохнула Настя, впервые порадовавшись, что ее соседки по палате глухонемые.

– Алферов был выдающимся нейрохирургом, лауреатом множества премий. Он всю жизнь занимался операциями на головном мозге.

– На мозгах? – уточнила Настя.

– Именно. На самом высокоорганизованном органе человеческого тела, на том, что и делает из человеческого существа – человека разумного. Но он не просто оперировал. Профессор Алферов делал это виртуозно! Он всю свою жизнь посвятил разработкам операций, при которых мозгу наносилась бы наименьшая травма, и таких методик разработал массу. А для больных это архиважно!

– Я понимаю, – кивнула Анастасия. – Приставка «архи» произвела на нее нужное действие.

– Тысячи людей доктор не просто поставил на ноги, а вернул к нормальной жизни, в семьи, к работе по своей профессии. Достаточно было бы одного случая – чуда, когда безнадежный больной, не говоривший и ничего не помнивший «овощ», начал все понимать, чувствовать, узнавать, вспоминать и радоваться.

– Да, это чудо, – согласилась Анастасия, ничуть не кривя душой.

– Но таких чудес в практике Наума Борисовича Алферова было много. Очень много! Его руки, ум, колоссальный интеллект производили впечатление на всех людей, без исключения. Уже в сорок пять лет Наум Борисович стал подумывать о продолжении своего дела, поскольку операции были весьма сложные и длительные, и он понимал, что в скором времени сам он такой физической нагрузки не выдержит. И доктор, будучи еще и преподавателем в институте, стал подыскивать себе смену. Ваш покорный слуга, то есть я, тоже хотел попасть к нему в ученики, но из всей молодежи он выбрал только Петра. Соколов несколько лет учился у профессора, перенимал его опыт и стал самым молодым нейрохирургом в военном госпитале. Алферов не мог не нарадоваться на своего ученика и предрекал ему великое будущее. Профессор поговаривал даже о том, что Петр превзойдет его самого, потому что «он в его годы такого еще не делал». Мне казалось, что гениальный хирург завидовал по-хорошему молодости Петра и тому, что у него все впереди. Соколов сделал головокружительную карьеру, был награжден орденом за спасение группы офицеров, доставленных из Чечни, – они ехали на грузовике и подорвались на мине. Петр тогда провел в операционной рекордно большое количество часов и после даже слег с нервным срывом. Он был успешен и чертовски талантлив!

Настя слушала доктора, буквально открыв рот.

– Почему вы все время говорите о его работе, о его таланте, о чудо-операциях в прошедшем времени? – Она не могла не обратить внимание на это. А еще не совсем понимала, как можно завидовать по-доброму.

– Вот, центральный вопрос! Дело в том, что Петр пять лет назад был лишен права заниматься медицинской практикой, – пояснил лечащий врач.

Настя скосила глаза к носу на его пейджик.

– Вас зовут Дмитрий Игоревич Дегтярев?

– Ага.

– Какие ужасы вы рассказываете… Только что все было хорошо: хирург, талантливый человек, впереди вся жизнь и сотни спасенных жизней… И вдруг лишение права заниматься лечебной деятельностью какой-то срок…

– Три года условно, – уточнил Дмитрий Игоревич.

– Вот как? – сказала Настя, а про себя подумала: «Вот, вот я сразу поняла – с ним что-то не так. Сама судьба предупреждала меня: как только на моем горизонте появляется Петр, так обязательно что-нибудь происходит… Теперь все понятно… Я влюбилась в уголовника! Ой, мне почудилось или я правда употребила слово «влюбилась»?»

– Профессор Алферов попал в аварию и был доставлен к своему единственному ученику. Все верили, что только Петр может его спасти… – с трагической интонацией продолжал рассказ доктор.

– И?

– А он не спас. Профессор умер на операционном столе под его руками… – глубокомысленно вздохнул доктор Дегтярев, выдав всю информацию.

– Кошмар какой! Полный бред! Хирург ведь не господь бог! Он делает все, что может, но иногда не спасает пациента… И что, его за это судить?