Фуга для темнеющего острова

– Нельзя же вот так его бросить.

– Придется. – Рафик убрал фонарь в карман. – Все, пора уходить. Тут слишком опасно.

– Рафик, ну должны же мы сделать хоть что-то!

Он подошел вплотную ко мне.

– Слушай, Уитмен, ты же видишь: дохлый номер. Боишься крови, тогда нечего было сбивать эту хреновину. Ясно?

Мне не понравился его тон, но, чтобы не разводить спор, я кивнул.

– У тебя есть винтовка, – продолжил он. – Если хочешь, воспользуйся.

Все трое моих товарищей пошли обратно к деревне.

– Я еще посмотрю, что можно сделать. Я догоню.

Мне никто не ответил.

Понадобилось всего несколько секунд, чтобы понять, что Рафик прав. Раненого афримма не вытащить. Тот продолжал стонать, жадно глотая воздух. Будь у меня фонарь, я бы, наверное, еще раз заглянул внутрь посмотреть на его лицо. Вместо этого я сунул винтовку в проем, примерно в том месте, где была голова пилота.

Потом извлек винтовку, выпрямился и сделал пару шагов назад. Поднял ствол вверх и дважды выстрелил в воздух.

Стоны внутри вертолета стихли.

* * *

Салли еще не исполнилось и двух, а наши с Изобель отношения практически сошли на нет. Мы стали ненавидеть голос друг друга, лицо друг друга и прикосновение спинами в постели. Конечно, старались терпеть.

* * *

Войдя в паб, мужчина направился прямиком ко мне. Он сказал, что его зовут Джо и что он мой друг. Я сразу же насторожился. Когда тебе вот так вот ни с того ни с сего навязываются, ничего хорошего не жди. Вместе с Джо в паб вошли еще несколько незнакомых мне мужчин и женщин. Они стали подсаживаться к завсегдатаям и набиваться на разговор. Я сделал вид, что не замечаю своего собеседника, но его это не останавливало. Уйти тоже не получалось: я сидел у самой стенки, и мне пришлось бы протискиваться мимо него. Впрочем, я все равно проводил вечер в одиночестве, так почему бы не поболтать?… Лучше бы я этого не делал.

Джо спросил, как я отношусь к текущей обстановке, не беспокоит ли меня, что африканские беженцы силой выживают людей из домов. Я отвечал уклончиво. С одной стороны, истории, которые я видел по телевизору и слышал от друзей, заставляли бояться, вдруг подобное грозит и моей семье; с другой стороны, я не мог не понимать подоплеки происходящего.

На это мой «друг» бойко объяснил: новый закон не ущемляет права иммигрантов, а, напротив, защищает их. Правительство отчетливо видит, в каком положении находятся африканцы и что их надо воспринимать не как непрошеных гостей, а как временных иждивенцев. Нельзя, чтобы один-два беженца, разгуливающих с оружием, наводили ужас на всю страну. Поскольку легального статуса у них нет, полиция просто обязана как можно быстрее задержать нарушителей порядка. В этом-то и состоит суть нового закона.

Я возразил, что в последнее время участились случаи похищений, побоев и убийств. Взять, к примеру, нашумевшее дело в Гортонском районе Манчестера, где были найдены десять мертвых изувеченных африканок со следами издевательств, пыток и изнасилования.

Джо не спорил, только сказал, что как раз таких зверств новый закон и призван не допускать. Ведь если беженцам ограничить права и свободу перемещения, то их легче будет защищать. От африканцев требуется лишь придерживаться определенных правил – и то, что большинство противится этому, только еще раз доказывает, насколько они чужды британскому обществу.

Дальше последовал рассказ об истоках политической карьеры Джона Трегарта: мол, еще тогда, будучи никому не известным тори, он придерживался прогрессивных идей патриотизма, национализма и расовой чистоты. Более того, он не отказался от своих взглядов даже в скоротечный период неолиберальной ксенофилии, который предшествовал нынешней катастрофе. Народ поступил дальновидно, избрав его партию в качестве правящей, и теперь все пойдет на лад.

На Джо был аккуратный деловой костюм, чистая белая рубашка и стильный темно-синий галстук. Сам он, однако, такой одежде не соответствовал: широкоплечий, непричесанный, с двухдневной щетиной, пропахший по́том. Во время разговора он наклонялся близко ко мне, и я разглядел желтые зубы и бледный застарелый шрам от левого глаза до уха. Все политические разглагольствования напоминали заранее написанные реплики, которые его заставили зазубрить.

Я окинул взглядом паб, ища способ улизнуть. Джо спросил, что я думаю обо всем услышанном.

Мне кажется, сухо ответил я, что Трегарт пришел к власти только благодаря дельцам, согласившимся профинансировать его предвыборную кампанию.

И снова Джо не стал спорить, заметив лишь, что создать политическую партию с нуля – недешевая затея. А то, что она победила уже на вторых парламентских выборах, доказывает ее огромную популярность. И кстати, не соглашусь ли я сделать пожертвование в фонд партии?

Я перевел тему, возразив, что обзавестись хоть какими-то сторонниками Трегарту помог раскол внутри оппозиции, а также серьезная поддержка среди деловых кругов.

Разговор зашел в тупик. Я стал гадать, что будет дальше. Трегарт и его радикальная политика вызывали во мне глубокое отторжение; в то же время меня не устраивала и нынешняя ситуация.