Fuga maggiore

Построен мрачный эшафот,
Палач топор вострит,
Закатом алым небосвод
Торжественно горит.

Шагает тяжело конвой,

Закован менестрель,
И плачет будущей вдовой
Разбитая свирель.

Не убивал, не воровал —

Куда страшнее грех:
Свободу в песнях воспевал,
А вовсе не успех.

Достаток, счастье и покой

Свинарней называл,
Людей манил своей мечтой
И небо обещал.

«Простого счастья мутный сон

Отриньте навсегда,
Пружин матраса тонкий звон
Опасней хруста льда.

В комфорте — мягкая тюрьма,

Покой страшней, чем смерть,
Так променяем же слова
На жизни круговерть!

Там, в небосвода вышине,

Манит к себе звезда,
В ее заоблачной стране
Жизнь бьет ключом всегда.

Мир необъятен и широк.

Забудь про отчий дом,
Разбей в душе своей замок,
Шагни за окоём!»

Мальчишек песнь с собой звала

Туда, где серебром
Вершины гор, как купола,
Сияют за окном,

Туда, где скуке места нет,

Где греют холода,
Где что ни фраза, то сонет,
И где пьянит вода.

Мальчишкам свойственно взрослеть,

Их вечная судьба —
Встать на крыло и улететь
Из отчего гнезда.

Мальчишкам хочется всегда

Неторного пути,
Милей застойного пруда
Им бури и дожди.

Отцы им больше не указ,

Сердца огнем горят,
Их не заманишь больше в класс —
Учителям дерзят.

Поэт, иллюзией маня,

Мальчишек соблазнил,
И к казни суд на склоне дня
Его приговорил.

Шагает тяжело конвой,

Колода жертву ждет…
Но возле плахи роковой
Мальчишек ряд встает!

На пыльных душных чердаках

Разбиты сундуки,
На старых дедовских клинках
Закат как кровь блестит.

Страх смерти детям не знаком:

Не страшно умирать,
Когда встаешь к плечу плечом
Идею защищать.

И дрогнув, отступил конвой,

И вновь поет свирель:
Звенит топор по мостовой,
Свободен менестрель!

Восход нельзя остановить,

Судьбу не одолеть:
Нельзя ребенка попросить
Помедленней взрослеть.

Бунтарь-мальчишка в свой черед

Окажется отцом,
И снова менестрель придет
Позвать за окоём.

И снова вспыхнет чей-то взор,

И снова грянет бунт,
И снова вытащат топор
И палача найдут…

Отцы и дети — вечный спор

Не стихнет никогда,
И неге сна наперекор
Всегда зовет звезда.
Тебя зовет звезда…

— Вот так! — решительно сказала гитаристка, отбив в заключение дробь пальцами по корпусу. — Ну и?

— Сойдет, — покровительственно одобрил Юрка Маленький. — В Хёнкон вернемся — запиши.

— Обязательно! — Ольга просияла улыбкой, от которой ее очкастое лицо вдруг расцвело и стало почти симпатичным. — Родителям отошлю, пусть послушают.

Фуоко вздохнула и снова положила голову на руки. Тоска, во время песни слегка отступившая, вернулась снова. Зачем всё? Она сама, как те мальчишки, рвалась из дома за неведомый горизонт, чтобы найти там новую интересную жизнь — а чем закончилось?

Яхта летела по волнам, трепал одежду теплый соленый ветер, громко разговаривали и смеялись ставрийцы, но девушка медленно погружалась в прежнее оцепенение. Мир, еще декаду назад ясный и четкий, потускнел и утратил всякий смысл. Вот бы сейчас упасть за борт и утонуть…

— Хэй-хо, а вот и я! — раздался за спиной знакомый голос. — Привет всем! Ух, сколько девчонок, и все такие красавицы! Алё, девчонки, давайте знакомиться!