Фулгрим (ЛП)

— Конечно, нет, — отмахнулся тот, наступая на Остиана и шаг за шагом приближаясь к статуе. — Как и Император, ты слишком увлекся своими — несомненно, важными! — личными делами, не желая знать о том, что происходит вокруг. Тебя не заботили исчезнувшие неизвестно куда Летописцы, не интересовали забывшие тебя друзья. Все, что когда было тебе дорого, рухнуло в ничто, и что же ты сделал? Заперся в своих покоях и отдался «великой» цели?! Точь-в-точь как и он…

Делафур трясся от ужаса, а Фулгрим продолжал подталкивать нсчастного скульптора до тех пор, пока тот не уперся спиной в холодный мрамор статуи. Тогда примарх наклонил голову, так, что его изукрашенное лицо оказалось на одном уровне с глазами Остиана. Даже преисполненный страха, исходящего от Феникса, Делафур на миг пожалел его — такая боль светилась в глазах и звучала в голосе Фулгрима, каждое слово вырывалось из губ примарха словно по чьей-то злобной воле.

— Если бы ты хоть раз озаботился тем, чтобы узнать о произошедших за последние месяцы великих событиях, то тут же разбил эту статую на куски и пал на колени предо мной, моля позволить тебе изваять в мраморе мой прекрасный образ, — прошипел Феникс. — Заря Нового Порядка восходит над Галактикой, которой более не правит Император!

— Что? — выдохнул безмерно пораженный Остиан. Фулгрим расхохотался, но в смехе его звучали горечь и отчаяние.

— Хорусу суждено стать новым повелителем Империума! — крикнул Фулгрим, выхватывая меч из-под полы длинной тоги. Золотая рукоять блеснула в свете мощных ламп студии, и Остиан почувствовал, как теплая струйка, освобожденная ужасом перед мерзким бездушным клинком, течет по его бедрам.

Примарх выпрямился во весь огромный рост, а Делафур залился слезами облегчения — как ни страшен был меч, смотреть в измученные глаза Фулгрима было стократ кошмарнее.

— Такие дела, Остиан, — как ни в чем не бывало, произнес Феникс. — Последние несколько дней «Гордость Императора» находится на орбите Истваана V, пустынного, безжизненного и совершенно непримечательного мира. Однако уже скоро он навсегда войдет в историю человечества как поле славнейшей битвы, в которой решилась судьба Империума.

Скульптор из последних сил пытался восстановить дыхание, пользуясь тем, что Фулгрим, обойдя статую со спины, словно залюбовался складками на мраморном плаще.

— В удушливых пустынях Истваана V Воитель окончательно и бесповоротно уничтожит мощь наиболее верных Императору Легионов, завершая подготовку к Походу на Терру. Как видишь, Остиан, именно Хорус по праву должен стать властителем человечества. Он — тот, кто приведет нас к прежде недостижимым вершинам тела и духа. Он уже завоевал десять тысяч миров, и с ним мы завоюем ещё сто тысяч! Вместе мы сокрушим ложного Императора!

Мысли Делафура смешались в кашу, когда он попытался осознать весь ужас и всю неправильность слов примарха. Каждый звук речи Феникса сочился ядом предательства, но Остиан внезапно с ужасом понял, что все происходящее здесь и сейчас случилось исключительно по его вине. Он расплачивается за самоизоляцию, за то, что не интересовался творящимися вокруг него событиями. Ох, если бы он за эти месяцы нашел хоть несколько минут и зашел к…

— Твоя работа пока ещё не совсем совершенна, Остиан, — мягко заметил Фулгрим, по-прежнему стоящий за спиной статуи.

Делафур попытался что-то ответить, но не успел: раздался ужасающе мерзкий звук металла, прогрызающего камень, и острие чужеродного меча, вырвавшись из мрамора, прозило его между лопаток.

Мерцающий серый клинок вышел из груди Остиана с грубым звуком треснувшей кости. Скульптор попытался закричать от боли, но его горло заполнилось булькающей густой кровью — меч пронзил сердце. Фулгрим сделал ещё одно движение рукой, и золотой эфес меча уперся в камень статуи, а жуткое лезвие показалось из тела Делафура на пол-локтя.

Кровь лилась изо рта Остиана алым потоком, и глаза его быстро мутнели. Жизнь покидала тело несчастного скульптора, словно вырываемая неким безжалостным хищником.

Последним усилием, подняв голову, Делафур увидел сквозь пелену мрака стоящего перед ним Фулгрима. Тот смотрел на него со смесью презрения и жалости. Показав на окрасившие статую потоки крови, примарх произнес:

— Теперь все идеально.

ГАЛЕРЕЯ МЕЧЕЙ НА ГЛАВНОЙ ПАЛУБЕ «Андрониуса» совершенно изменилась с того дня, когда Люций последний раз бывал в ней. Некогда грандиозная колоннада, оберегаемая громадными статуями великих воинов прошлого, грозно и требовательно взиравших на проходящих мимо Десантников, обернулась каким-то застывшим карнавалом уродов. Образы героев Легиона грубо исказили молотки и долота Летописцев, превратив Детей Императора в странных, быкоголовых чудищ, украшенных мощными кривыми рогами и усыпанной побрякушками броней.