Фулгрим (ЛП)

Как раз в ту минуту, когда Феррус Манус заметил этот новый поворот в ходе битвы, Диаспорекс вновь показал клыки. Мощные, скоординированные волны бомбардировщиков повредили «Гордость Медузы» и почти разрушили «Золотое Сердце». Смелая высадка вражеских воинов на «Железную Мечту» была отражена с огромным трудом, хотя корабль потерял управление и болтался в пространстве после случайного попадания из орудий вражеского флагмана.

Но самую тяжелую потерю Имперский Флот понес в тот момент, когда лучевой залп пробил реакторное ядро боевой баржи «Металлус», и она взорвалась со вспышкой, равной той, что возникла при детонации первой солярной батареи.

Десятки расположенных вблизи от «Металлуса» судов оказались в ужасающей огненной ловушке, и, когда смертоносное, горящее ярче звездного атомное пламя свернулось, на их месте зияла лишь чернота космоса. Флотоводцы Диаспорекса не стали дожидаться приглашения, и, окружив уцелевшие батареи, повели их к появившемуся просвету в Имперской блокаде.

Это был храбрый и рискованный шаг, и, похоже, перед Диаспорексом забрезжил лучик надежды. По всему было видно, что у них есть, есть хороший шанс прорваться, спастись, увести запасы энергии, достаточные для того, чтобы навсегда оставить этот уголок Галактики. Крупные корабли предателей уже выходили из кольца окружения, отрываясь от Флота Железных Рук.

Это была смелая попытка. Он почти спасла Диаспорекс. Почти. Залп «Гордости Императора» и бесчисленного множества иных кораблей 28-ой Экспедиции, ждавших ключевого момента битвы, перечеркнул её.

КОРПУС АБОРДАЖНОЙ ТОРПЕДЫ СТРАШНО ВИБРИРОВАЛ, грозя вот-вот развалиться. Огромная полая металлическая труба неслась сквозь пылающий космос, и людей, сидевших в её чреве, подстерегала бесславная смерть от случайного попадания или ошибки пилота. Но даже если им удастся достичь своей цели, то в конце пути ждет схватка с многократно превосходящим экипажем флагманского корабля предателей.

Соломон, скрипящий зубами при каждом толчке, всё-таки наслаждался тем, что вот-вот сможет вновь пойти в бой. Единственное, что тревожило Второго Капитана — растущее недоумение, с которым он встретил приказ Фулгрима о десанте в абордажных торпедах.

Обычная практика Астартес в таких случаях сводилась к старому доброму «бей-беги»: ударные группы били в слабые места вражеских кораблей, например, закладывали мелта-заряды в двигательных отсеках или на оружейных палубах. Затем, не задерживаясь ни секунды, Десантники отходили к челнокам или штурмовым катерам и возвращались на боевые баржи, оставляя корабли врагов на растерзание артиллерии.

Фулгрим же ясно и четко указал, что цель их высадки — захват капитанского мостика, который должен обезглавить Диаспорекс и завершить сражение одним ударом.

Этот план был рискованным сам по себе, но, чтобы просто добраться до вражеского флагмана, нужно было пересечь тысячи километров пространства, заполненного торпедами, энерголучами и истребителями. Соломону все яснее открывалось безрассудство такого решения Примарха.

Впрочем, Фулгрим удивил не только его. Все бывшие в тот момент на мостике опешили, увидев Финикийца, облаченного в полную боевую броню вместо плаща корабельного капитана и сопровождаемого Гвардией Феникса.

Доспех Фулгрима блестел как никогда ярко, и Соломон заметил, что на него добавилось множество дивных узоров из золота и драгоценных камней. Золотой Орёл на груди Примарха сиял, заставляя слезиться глаза, а бледное лицо Фулгрима пылало в ожидании битвы. Деметер тут же обратил внимание, что Финикиец вместо Огненного Клинка опоясался тем самым серебряным мечом, захваченным на Лаэре.

— Феррус Манус решился начать бой один! — воскликнул Фулгрим. — Клянусь Хемосом, он не сумеет закончить его без нас!

Волна энергии пронеслась по мостику от воина к воину, словно в электрической цепи. Юлий и Марий встрепенулись, готовые выполнить любой приказ Примарха, хотя на лице Третьего Капитана читалась не радость от предстоящей схватки, а угрюмая решимость оправдаться за неудачу на Лаэре.

Вместо того, чтобы закончить расстрел Диаспорекса из великолепной в тактическом плане нынешней позиции, что было бы вполне разумно, Фулгрим повелел направить Флот Детей Императора на сближение с противником.

Данные, поступившие с «Железного Кулака», позволили быстро рассчитать координаты и курс вражеского флагмана, после чего Финикиец немедленно бросил «Гордость Императора» наперерез тому. Пусть Манус принял на себя первые удары обреченных предателей, но львиную долю славы получат воины Фулгрима, которые вырвут сердце врага.

И Примарх поведет их в бой.

Сперва Соломон решил, что план атаки составлен Фулгримом в припадке тщеславия, но тут же выругал себя за подобные мысли. Тем более, он тут же вспомнил, какие чувства испытывал, лично ведя в атаку Вторую Роту.