Фунгус [litres]

Хик-Хик сразу понял: случилось что-то неладное. Раньше, до наступления зимы, когда он навещал осталь, Альбан всегда выбегал ему навстречу, крича: «Люблю, крепко… Где моя лошадка?» Но на этот раз никто не вышел его встречать, хотя было ясно, что хозяева вернулись из Вельи: огород зеленел, а из трубы поднималась струйка дыма.

Наш герой жил один, а одиноким мужчинам трудно бывает встать на место другого человека. «Наверное, им страшно», – догадался он наконец. Поэтому Хик-Хик стал мотаться взад и вперед вдоль изгороди, сидя на голове Кривого с видом индийского раджи, восседающего на слоне. Он не заступал за изгородь, желая показать обитателям дома, что никакой опасности нет и гриб во всем ему подчиняется. Монстр послушно шагал вдоль границы участка, словно солдат на в карауле. Раз-два, поворот… Раз-два, поворот… Раз-два! Хик-Хик держал спину ровно: его горделивая осанка, руки, скрещенные на груди, и высоко поднятые локти придавали ему сходство с восточным принцем.

Этот нелепый и фантастический спектакль продолжался до тех пор, пока дверь не открылась. Майлис вышла из дома и неторопливо, но решительно зашагала к калитке. Любой человек понял бы, сколько отваги понадобилось ей в такую минуту.

Майлис приближалась к Хик-Хику, ветер тихонько играл с ее волосами цвета густого меда. Выглядела она даже более отважной, чем обычно. Открыла калитку и чуть посторонилась. Гость, радуясь новой встрече, спешился, снял шляпу и направился к дому, чудовище последовало за ним. Однако Майлис их остановила.

– Нет, Хик-Хик! – воскликнула она. – Проходите, но один.

Он не знал, что ответить, а она настойчиво повторила: «Один», – подняв вверх указательный палец жестом школьной учительницы. Поэтому Хик-Хик направился к дому, а Кривой послушно остался за калиткой. Хозяин криками и щелканьем языка объяснил грибу, что тот не должен заходить за ограду. Гриб остался на своем месте, не двигаясь, как скала. Казалось, он уяснил силу этой символической преграды – низенькой каменной изгороди.

Хик-Хик и Майлис миновали огород, и уже на самом пороге он попытался неуклюже ее успокоить:

– Это всего-навсего гриб.

Майлис резко остановилась и посмотрела на гостя таким суровым взглядом, которого он никогда раньше у нее не видел.

В то утро Старик набрал целую гору сморчков, вкуснейших весенних грибов. Ивовая корзинка стояла недалеко от двери. Майлис взяла двумя пальцами один из сморчков и сунула Хик-Хику под нос:

– Вот что такое гриб, Хик-Хик. – Потом указала рукой в сторону Кривого, стоявшего за изгородью, и хмуро добавила: – А то, что вы привели с собой, грибом назвать никак нельзя.

Они сели обедать вчетвером: он, она, Альбан и Старик. Но обед не задался. В воздухе висела угроза: чудовище сдерживала только изгородь метровой высоты, и в комнате царила напряженная тишина. Все – даже Альбан – ждали объяснений случившемуся, но Хик-Хик не знал, с чего начать. Наконец, Майлис попросила его объяснить, в чем дело. Гость забормотал что-то о руке провидения и о том, как он нашел четыре гриба, которые ожили, чтобы превратиться под его руководством в орудие всемирной революции.

– Вот как, – тихонько сказала Майлис, – значит, это не единственный экземпляр?

– Нет, есть еще три, – ответил Хик-Хик. – Если и меня посчитать, то нас будет пятеро. В состав анархистской ячейки всегда входят пять активистов.

– Одного не понимаю, – язвительно сказала Майлис, – как вы собираетесь свергнуть мировой капиталистический строй с четырьмя сподвижниками, какими бы чудовищами они ни были?

Хик-Хик пожал плечами.

– Составление планов – буржуазная привычка, – заявил он в свою защиту. – Анархия стремится к спонтанности. Эти товарищи станут искрами, из которых разгорится пламя революции.

Майлис настаивала на том, что это дикие существа, а следовательно, их действия непредсказуемы.

– Вы ошибаетесь, – засмеялся он. – Они в точности следуют моим указаниям.

– Вы уверены?

Хик-Хик самодовольно улыбнулся.

– Абсолютно. Они совершенно безвольны. На самом деле их воля – это я.

– Вы всегда говорили, – сказала Майлис, меняя тему разговора, – что главная цель анархизма – уничтожение наследственных монархий и буржуазных республик. Иными словами – ликвидация любых форм организованной политической власти.

– Совершенно верно, – подтвердил польщенный Хик-Хик.

– Одновременно вы заявляете, что эти так называемые товарищи подчиняются вам беспрекословно. Вы ими распоряжаетесь, как хотите, и решаете все за них.

– Именно так: я отдаю приказы, говорю, что они должны делать, а потом проверяю работу, – сказал он, гордый собой.

Хик-Хик не понимал, что Майлис готовит ему западню. Она подвинула стул, чтобы оказаться напротив, протянула руки через стол и дотронулась до его пальцев. Он снова увидел белые запястья жительницы Пиренейских гор. Раньше, в осенние дни, Майлис любила показывать ему свои руки. Она сжала его пальцы, не скрывая тревоги, посмотрела в глаза и задала свой вопрос:

– И вы, дорогой друг, хотите уничтожить власть имущих, используя для этого Власть очевидно деспотическую?