Функции "младших героев" в эпическом сюжете

Причину заточения Ильи Муромца надо рассмотреть особо. Хотя пир Ильи с голями кабацкими существует в форме отдельной былины, ряд ее элементов проникает в тему ссоры с князем в былине об Илье и Калине. А именно: Муромец, волоча княжескую шубу и приговаривая, что так бы он расквитался с Калином-царем, обливает эту шубу вином (Григ. № 402 и др.); в другом варианте говорится, что голи кабацкие по просьбе Апраксьи прокладывают подземный ход в темницу, где сидит Илья. Почему для нас важен мотив опьянения Ильи и его связи с голями кабацкими? Сравним его с опаиванием Алпамыша с его джигитов старухой Сурхайиль. В былине вино является косвенной причиной заточения героя, в узбекском сказании – прямым средством, то есть в обоих случаях вино оказывается в роли мифологического "ключа" к подземелью. Как известно, вино наряду с другими хмельными и галлюциногенными напитками использовалось в культовой практике именно для этой цели – для символического (и психологического!) открытия врат потустороннего мира (на материале шаманизма см.: Элиаде М. Шаманизм: Архаические техники экстаза. Киев. 1998. С. 158, 174-175; на материале дионисийства см.: Лосев А.Ф. Указ. соч. С. 149-155; на материале индийской культовой практики см. Елизаренкова Т.Я. "Ригведа" – великое начало индийской литературы и культуры // Ригведа. Мандалы I -IV. М., 1989. С. 479). Поэтому важно, что Сурхайиль именно опаивает Алпамыша вином, а не насылает, например, сонные чары; что Илья Муромец не просто произносит угрозы, но опять же льет вино на княжескую шубу.

Теперь о голях. Как прекрасно показано А.К. Байбуриным, голи кабацкие, то есть люди, выпавшие из социальной системы, наряду со всеми типами нищих относились (не в текстах, а в живом мировосприятии русского человека вплоть до двадцатого века) к потустороннему миру. Так, например, на похоронах одежду умершего отдавали нищему, чтобы тот замолвил словечко за покойного и ему на том свете было бы хорошо [Байбурин. 1993. С. 114]. Поэтому обращение Апраксьи к голям с просьбой прорыть ход в подземелье оказывается внутренне логичным: иномирные существа должны проложить путь в Нижнем мире.

Относительно Апраксьи заметим, что она выступает не только как спасительница Ильи Муромца (она кормит его), но и как советчица князя Владимира, чем подтверждает, что "роль женщины в героических сказаниях – предвидеть трагические последствия необдуманных поступков своих мужей" [Хэтто. С. 168]. В этом смысле нам кажется, что замена Апраксьи безымянной дочерью Владимира – это позднейшее привнесение в былину, нарушающее ее внутреннюю структуру (незамужняя дочь, с которой не связано никакой матримониальной ситуации!).

В тех вариантах былины, где Апраксья не фигурирует, Илья Муромец проводит в подземелье без еды и питья несколько лет, однако не гибнет. Это мы уже встречали в сказании о Гильоме. Возможное объяснение этой детали таково: поскольку (как это показано в статье С.Ю. Неклюдова и как мы видели на примере "Джангара") герой, будучи в Нижнем мире, находится в состоянии временной смерти, то пища ему не нужна; когда же временная смерть сменяется заточением, то эпическая традиция, еще помня об иномирных чертах подземелья, специально акцентирует, что герой не ест пищу в Нижнем мире [Пропп. 1996. С. 67]; когда же представления о подземелье полностью демифилогизируются, то героиня-спасительница не только помогает герою выбраться наверх, но и кормит его. В этом смысле кормление героя героиней противоположно сказочному кормлению героя бабой-ягой: герой сказки ест пищу мертвых, чтобы войти в потусторонний мир; герой эпоса должен из темницы (Нижнего мира) выйти.

Анализируя жесту Гильома, мы выяснили, почему герой не может бежать подземным ходом; теперь, обращаясь к внутренней логике былины, ответим на вопрос, почему Илья Муромец не хочет этого делать. Почему он позволяет посадить себя в погреб? Ведь он не находится в беспамятстве, как Алпамыш, не задавлен числом врагов, как Гильом, не изранен, как Хонгор. Ответ находим в нартском эпосе осетин, цикле Батрадза. Этот герой после совершения каждого своего подвига уходит на небо, откуда спускается при угрозе людям со стороны очередного чудовища. Мы полагаем, что в теме заточения Муромца контаминированы сразу несколько мотивов: 1) добровольный временный уход героя в иной мир, пока миру людей не угрожает опасность; 2) заточение в подземелье; 3) ссора эпического государя с лучшим из богатырей, имеющая изначально мифологический подтекст, на который затем накладывается социальный. Кроме того, эпический герой по закону жанра не способен к собственно бунту, решительному ослушанию государя – иначе такой богатырь переходит в стан врагов. На уровне подтекста эпический государь – воплощение блага, как бы ни был он на уровне повествования далек от идеала.