Функция: вы

– Однако в видимых его глазу связях не было очевидного ответа. Обращаясь к нам, господин предшественник знал это, а потому предложил особую пропорцию триединых усилий. Чтобы найти виновных, он позволил бы мне краткосрочно авторизироваться в нем, как в функции, и пропустить через лапласов его память. Столько в той готовности к деиндивидуализации было внечеловеческого, столько чистого осознания самой сути взаимопроникновения наших видов… что я не могла не выставить противовес. Антагонизировать такому разуму было высшей честью; искать компромиссы в конфликте интересов – подлинной оптимизацией. Так что в качестве платы я попросила одну вещь: принести мне копию письма декомпозитора, что Дедал получил вместе с искрами.

Я отчетливо слышал, что она говорила – монотонным, ведическим голосом, – и не понимал ни слова. История о сотрудничестве с госпожой-старшим-председателем не могла быть про Минотавра.

– Ваш предшественник спешил. Он хотел узнать имя прежде, чем получит свое новое. Он не планировал быть великодушным, и это… прельщало. В качестве поощрительного аванса я позволила себе проинвестировать в его порывы и рассказала все, что мы сами знаем об искрах. О декомпозиции и предикате, промышленном использовании нашей искры… А две недели спустя, без личных встреч и дополнительных условий, ваш предшественник расторг договоренности в одностороннем порядке. Он воспользовался сменой маркеров и перестал быть функцией, с которой мы заключали соглашение, элементом системы, с которого я могла хоть что-то спросить. Он отказался от имени, идеи триединства, даже попыток найти сообщников господина Пройсса, оставил все второму преемнику… И хоть вероятность такого исхода всегда составляла четырнадцать процентов, я считаю это несостоявшееся сотрудничество ощутимой потерей для нас… Для вас… И продолжу взывать, уповая на общее дело оптимизации: не позвольте ошибкам прошлого прорастать в настоящем. Вместе мы можем сделать мир совершенным.

Нет, тупо подумал я. Наш невеликодушный предшественник…

– Да, – ответила госпожа-старший-председатель. – Вы все правильно поняли.

Ну нет же, возразил я; иначе как так вышло, что среди двух преемников, один из которых придумал атлас, а второй даже не совершал перестановки функций, последний стал Минотавром, а первый, получается, что?..

Лицо юной девушки стало мягким, даже милостивым. Оно печалилось о моем озарении. «Бедный тупой мальчик», – видел я и без всякого уджата.

Я перевел взгляд на Ариадну. У меня в голове только что прокатил парад планет, а она сказала:

– Я думала, ты знаешь, что Стефан был вторым преемником.

– А должен был? – неподдельно удивился я. – Если об этом писали в какой-то внутрилабиринтной газете, типа такой – с фотографиями и кратким описанием кандидатов, я, конечно, пропустил.

Все эти годы я думал, что Минотавр стал Минотавром, потому что назвали только его. Что от гнева и бессильной обиды, не имея выбора, он тянул с согласием почти две недели – а выбор был. Был! И, вспоминая того злющего, как стая причащенных чертей, человека, что показался лишь на третий день моего несуществования, я в полной мере понял: Минотавр выбирал. Не быть главным, не брать ответственность, не думать о ком-либо, кроме себя.

Но Стефан выбрал первым.

– И он знал? – с нажимом спросил я. – Все время знал предикат? И ты, выходит, тоже его знаешь?

Ариадна молча покачала головой.

– Но она… Вы… – Я метнулся к госпоже-старшему-председателю. – Вы же сказали…

Функция смотрела на меня, как на человека, обклеивающего палату фольгой.

– Доподлинно неизвестно, как именно декомпозитор разъял исходный атрибут. Он разрушил физическую оболочку, сохранив функциональную целостность, и новообразования воплотили волю его. Мы наблюдаем парадоксальный, но исключительно разумный прецедент: у искр два предиката. Первичный, создателя, и функциональный – воля декомпозитора…

– Декомпозировать, – наконец понял я.

Госпожа-старший-председатель осталась мною довольна.

– У господина предшественника была теория. Он называл ее проблемой входа-выхода. Он полагал, что некоторые атрибуты несовместимы с вашей психикой, потому как являются артефактами чужого мышления и обращаются к структурам, не созревшим в человеческом мозгу. По его мнению, даже если вы узнаете предикат, то не справитесь с ним. Попытки осознать большое разрушают малое. В этом свете овладевшее господином Пройссом желание обладать искрою – одна из граней ответного наваждения. Чтобы решить проблему входа-выхода фундаментально, по мнению вашего предшественника, нужно было исключить само сопряжение воль. Изолировать часть атрибутов от вашего естественного ареала обитания, а в случае, если это невозможно, уничтожить их.

– Но уничтожить атрибут способен лишь его создатель…