Фунт плоти

Но Картер практически никогда не рассказывал о своей семье. В той жизни, которую он вел последние двенадцать лет, он привык руководствоваться правилом: чем меньше о тебе знают, тем лучше. Всегдашняя осторожность сработала и сейчас. Он посмотрел на Персика. Нет, она действительно хотела знать о его родственниках. В этом не было никакого подвоха. Она мягко улыбалась и ждала, когда он начнет.

Картер сделал долгий вдох и после такого же долгого выдоха заговорил:

– Мои родители встретились, когда обоим было по восемнадцать. Молодые, глупые и совсем из разных социальных слоев. Мать происходила из очень богатой семьи. Уильям Форд – ее отец и мой дед – владел одной из первых в стране телекоммуникационных компаний. Может, ты даже слышала про WCS. Джеймс Картер – мой отец – вырос в очень бедной семье, но никогда не мечтал выбиться в миллионеры. На жизнь зарабатывал, играя в клубах. Еще он писал картины. Иногда их покупали.

Картер умолк. Начало вполне годилось для банального романа.

– В клубе они и познакомились. Мать услышала его игру на рояле и подошла. – Картер щелкнул пальцами. – Проще не бывает.

Персик рассеянно теребила край его футболки. Ее внимание подталкивало Картера к продолжению рассказа. Ему хотелось выложить ей все.

– Родители матери приняли ее парня в штыки. Обычные слова: «Он недостаточно хорош для тебя». Бездельник, задира, ни цента за душой. Но моя мать, как говорят, закусила удила и ушла из семьи. Дед заявил, что давать ей деньги не намерен. Заработков отца хватало на жалкую квартирку, где они жили вдвоем. Через год она забеременела. – Картер потер переносицу. Он никак не думал, что рассказ о родителях отзовется головной болью. – И долго скрывала беременность. – Он невесело рассмеялся. – Прятала меня. – Он опустил голову. Персик осторожно приподняла ему подбородок. – Такое с женщинами бывает. Учти, она была совсем молодая. Испугалась… А что было дальше?

Черт! Он не представлял, что история, над которой он внутренне смеялся, сейчас вызовет такое смятение в душе. Персик погладила его по лбу, и Картеру стало легче.

– Мать не нашла ничего умнее, как трусливо сбежать от моего отца и вернуться в родительскую семью. Дед потребовал от нее сделать аборт. Мать сама не знала, нужен ли ей ребенок. Она была готова скорее расстаться со мной, чем с обеспеченной жизнью. И она бы пошла на аборт, если бы не мой отец. Узнав о ее беременности, он явился к ним в дом и сказал, что тоже имеет права на ребенка. И только тогда дед пошел на попятную. Он очень дорожил своей репутацией и опасался скандалов и сплетен. А мой папочка грозил ему газетными публикациями.

– Боже мой, – вздохнула Персик.

– Моя бабушка тоже была не в восторге от поведения своей дочери. Мать не желала слушать ни о каких материнских обязанностях. Тогда бабушка создала попечительский фонд на мое имя. Всю полноту родительских прав отдали моему отцу. – Картер поморщился и почти шепотом добавил: – Представляешь, эта сука даже не захотела бороться за свои права. За меня. – Он опять сделал паузу. – Бабушка обхитрила деда, – сказал он, довольно ухмыляясь. – В день, когда я родился, она переписала свою долю акций в WCS на мое имя. У нее были толковые юристы. Они втайне составили контракт, который ни при каких условиях нельзя было изменить или разорвать. Но мои двоюродные братцы до сих пор пытаются это сделать и выдавить меня из компании.

Персик напряглась.

– Они узнали об этом только шестнадцать лет назад, когда бабушка умерла. Но даже тогда ее доля акций тянула почти на… пятьдесят миллионов долларов.

– Пятьдесят? – заморгала Персик. – Я не ослышалась?

– Нет. Сейчас, наверное, уже больше.

– Тогда, Картер, я ничего не понимаю. Имея такие деньги, ты можешь путешествовать по всему миру, делать то, что тебе нравится. А ты копаешься в моторах.

– Деньги есть, а доступа к ним у меня нет. Они существуют в виде акций, или как там называется вся эта финансовая хрень. Мне наплевать. Не нужны мне их деньги.

Картер умолчал, что после первой же его отсидки Форды, в особенности его братец Остин, сумели заморозить его активы. Родня со стороны матери не желала принимать его ни в детстве, ни сейчас. Особенно с уголовным прошлым.

– А ты видишься с матерью?

– Она умерла от рака, когда мне было восемь лет.

– Прости, пожалуйста. Я же не знала.

– Только не надо сочувствия, – огрызнулся он. – Она этого не заслужила.

– Наверное, ты все-таки к ней несправедлив.

– Я? – Картер шумно втянул воздух. – Я с самого рождения был ей не нужен. Она не хотела меня. Это ты понимаешь? Она брала меня раз в две недели только потому, что бабушка поставила ей условие: или она общается с сыном, или бабушка лишит ее наследства. Как тебе такое общение по обязаловке? Больше всего моя мать хотела попортить кровь своему отцу. Весь этот ее бунт, окончившийся… беременным пузом.

– А где твой отец?

Картер стиснул зубы:

– Живет в Коннектикуте с новой женой. Я с ним не общаюсь… Слушай, давай поговорим о чем-нибудь другом. – Он повертел шеей. – Ноги затекли. Не могу долго сидеть.