Фурии Кальдерона

Амаре захотелось визжать от досады, когда мараты по одному, по двое снова полезли во двор сквозь пролом в воротах. Однако парсианин был наготове, и сначала один, потом другой, потом третий марат пал под его черным мечом. Но уязвимое место нашлось и у Пиреллуса. В пролом проскользнули, чтобы схватиться с ним, сразу двое маратов. Пиреллус уверенно отбил удар копья, повернулся, занося меч, к другому воину – и вдруг застыл, оказавшись лицом к лицу с полуобнаженной молодой дикаркой.

Он колебался не дольше доли секунды; опомнившись, он сделал выпад, и черный клинок вонзился женщине между грудями, но и это промедление дорого ему обошлось. Оказавшийся сбоку от него марат с размаху ударил тупым концом копья ему в колено, и, если бы Бернард не шагнул вперед и не опустил обломок оглобли тому на голову, это могло бы стоить Пиреллусу жизни.

Однако командир только поморщился и, едва заметно прихрамывая, продолжал отчаянную, но, как понимала уже Амара, безнадежную оборону ворот. Осунувшийся, с ввалившимися глазами, к ней подошел Харгер. Вместе они поднялись на стену, где уже снова завязалась схватка и снова слышались крики маратов и визг их боевых птиц.

– Госпожа, – устало произнес Харгер, – что нам делать?

Еще сильнее, чем прежде, ей захотелось завизжать от досады и страха. На ее глазах рухнул со стены, закрыв руками окровавленное лицо, молодой легионер. Бернард с трудом отбил новый удар копья, отгоняя от Пиреллуса заходившего сбоку марата. Откуда ей знать, что делать? Она ведь не военный командир. Гибель гарнизонных рыцарей сильно подорвала их оборону – это она понимала. Откуда ей знать, как справиться с этой потерей.

Амара со свистом втянула в себя воздух. Она этого не знала, но…

– Целитель. Отведите меня к графу Грэму.

Он повиновался беспрекословно и повел ее в центр крепости, к тяжелой, прочной кирпичной постройке, у двери которой дежурили двое легионеров-ветеранов. Амара миновала их, вошла в здание, поднялась по лестнице и оказалась в спальне Грэма. Он лежал в постели с закрытыми глазами, склонив голову набок. На губах его проступили крупинки какого-то белого снадобья; его большие, сильные руки неподвижно лежали на простыне и казались хрупкими, а кожа – тонкой, как пергамент.

Амара смотрела на него, и все внутри у нее сжалось. Она понимала: то, что она задумала, может убить его. И все же она решилась:

– Разбудите его, Харгер.

Харгер прерывисто вздохнул:

– Госпожа… Я могу, но…

– Я знаю, это может его убить, Харгер, – кивнула Амара. – Но если стены крепости падут, он все равно погибнет. Он нам нужен. Нужен гарнизону. Не думаю, что ему хотелось бы, чтобы мы позволили им пасть, когда он, возможно, способен помочь.

Харгер молча посмотрел на нее, потом покачал головой. Лицо старого целителя заметно осунулось.

– Нет. Я думаю, он не хотел бы этого.

– Поднимите его, – негромко сказала Амара. – Я пойду прикажу часовым, чтобы они помогли нести его.

Она спустилась к дверям, где продолжали дежурить двое легионеров, и вернулась с ними в спальню. Харгер стоял над старым графом, лицо у того розовело каким-то неестественным румянцем. Грэм резко, задыхаясь, втянул в себя воздух и открыл глаза, хмуро глядя на нее:

– Харгер говорит, мы потеряли наших рыцарей. Остались только зеленые новички.

– Да, – хриплым от волнения голосом ответила Амара. – И все на стенах. Пиреллус жив, но ранен и в одиночку удерживает ворота. Нам нужно, чтобы вы вышли туда…

– Нет, – буркнул Грэм. – Не стоит и стараться. Ничего не выйдет.

– Но, господин…

– А огонь? – прохрипел Грэм.

– Противник использовал заговоренные угли наших рыцарей против них же. Сделал так, что они взорвались на стенах.

Грэм закрыл глаза:

– Они все у ворот?

– Нет, – сказала Амара. – Они уже снова на стенах. По всей длине.

– Не получится, – вздохнул Грэм. – Даже если бы я не был ранен. Даже если бы у нас было больше заговоренных углей. На такую ширину меня не хватит.

– Но ведь должно быть что-то, что вы могли бы сделать, – не сдавалась Амара, взяв его за руку.

– Ничего, – чуть слышно прошептал Грэм. – Такой фронт мне не одолеть. Сил не хватит.

Амара прикусила губу:

– А может, какое-нибудь другое заклинание?

Грэм снова открыл глаза:

– Что?

– Ну, что-нибудь еще с огнем, – предположила Амара. – Маратам нечего этому противопоставить.

Грэм перевел взгляд с Амары на Харгера и обратно.

– Боятся, – произнес он. – Огня.

– Я не знаю, боятся ли они огня…

– Нет, – чуть раздраженно буркнул Грэм. – Достань огня. Факел. Ты.

Амара удивленно моргнула:

– Я? Но я не заклинаю огонь.

Грэм нетерпеливо махнул рукой, оборвав ее, и смерил ее взглядом воспаленных глаз.

– Не могу идти. Кому-то другому придется нести. Ты боишься, девочка?

Она с усилием кивнула. Он хрипло усмехнулся:

– Честная. Умница. Достань факел. И приготовься быть храброй. Храбрее, чем тебе приходилось в жизни. Может, у нас что-нибудь и получится.

Он осекся, закашлявшись, и лицо его исказилось от боли.

Амара переглянулась с Харгером, потом кивнула одному из легионеров. Тот вышел из комнаты и минуту спустя вернулся с факелом.