Фурии командира

– Титул, – сказал Маркус. – Законность рождения.

– Вот именно. Сын Антиллуса Раукуса. – Она покачала головой. – Я потратила немало сил, чтобы Арнос получил политический капитал в результате этой кампании, а в широком смысле слова мой муж не нуждается в соперниках.

– Неужели вы полагаете, что Красс может ему угрожать? – сказал Маркус.

– Нет, не сейчас. Но через десять лет, с успешной кампанией за плечами… – Она снова покачала головой. – Разумный садовник избавляется от сорняков, пока они не успели пустить сильные корни.

Маркус перестал жевать.

– Мы используем его, чтобы взять руины, – сказала госпожа Аквитейн. – Позволим ему помочь нам заблокировать город. Но когда пойдем на штурм… – Она пожала плечами. – Позаботься об этом, мой Фиделиас.

– Красс, – сказал он.

– Да, – ответила она.

– Задача может оказаться сложной. И если его смерть смогут связать со мной – или с любым другим алеранцем, если уж на то пошло, – это бросит тень на сенатора. Я уж не говорю о реакции Раукуса.

– Вот почему я взяла на себя смелость добыть для тебя балест канимов, мой шпион. – Она налила ему ароматного чая из кувшина. – Он под твоей койкой. Красс умрет от рук врага, с которым так храбро сражался, и станет героем Алеры.

Маркус кивнул и заставил себя продолжать есть.

– Я знаю, что ты ранен и тебе необходим отдых. – Она спокойно забрала поднос, откинула одеяло и посмотрела на рану. – Кто-то не проявил должного умения. – Она положила руку на шрам, и в ее глазах появилось отстраненное выражение. – Однако кровотечение они остановили вполне надежно. – Она вновь накрыла его одеялом и поставила поднос сверху. – Сделай это для меня, Фиделиас, и ты сможешь наконец покинуть это место. Тебе оно не подходит. – Ее глаза сверкнули. – Следующий год будет очень интересным. И я хочу, чтобы ты оставался рядом со мной.

Он кивнул:

– Я обо всем позабочусь.

– Отлично, – сказала она с сияющими глазами. – Ешь, отдыхай.

Она вышла из палатки.

Несколько мгновений Маркус не шевелился.

Убей Красса.

Или откажись выполнять ее приказ. И убей себя.

Маркус не стал размышлять на эту тему, а съел все, что было на подносе. Потом он выпил чай и собрался поспать, решив все обдумать после еды и отдыха.

Он знал, что ему потребуются все его силы.

Каким бы ни оказалось решение.

Глава 39

Тоскливые дни и мрачные ночи слились в долгое мучительное испытание, и Амару тошнило от болот и всего, что с ними связано. Все дни были одинаковыми. Они начинались с первыми лучами солнца. Холодный завтрак. Потом они хлюпали по бесконечной грязи и мелководью. Изредка отдыхали, но с каждым разом восстанавливать силы становилось все труднее. Иногда Бернард умудрялся найти сухое дерево, которое горело, не давая особого дыма, но его всегда оказывалось недостаточно, и он рисковал разводить только маленькие костры.

Они готовили дичь, которую Бернарду удавалось подстрелить, в основном это были гаримы, хотя их мясо было маслянистым и безвкусным. Ночью они никогда не разводили костер – Бернард говорил, что его свет будет виден на мили, а без огня ночи становились невыносимыми.

Они останавливались для отдыха на сухой земле, но в болотах понятие «сухой» весьма относительно. Сырость проникала сквозь одеяла и одежду, как бы они ни пытались с ней сражаться, пока Бернард не добыл достаточно шкур маленьких гаримов, из которых сделал матрас. Кто-то один должен был бодрствовать, поэтому они не могли спать вместе, согревая друг друга, так что, даже если Амаре и удавалось заснуть, она мучительно страдала от холода.

К тому же их преследовали бесчисленные насекомые – летающие, ползающие и плавающие, и Амаре постоянно приходилось стряхивать их с лица, рта, вытаскивать из носа и ушей. Казалось, они преодолевают бесконечный живой занавес.

С рассветом они вставали и двигались вперед.

Так проходил один бесконечный день за другим.

Хотя Бернард утверждал, что ему стало лучше, он больше не предлагал их вести, и Амара не раз замечала, как он трет глаза и виски, когда ему казалось, что она на него не смотрит. Первый консул продолжал спать, лишь ненадолго приходя в сознание, и если его лихорадка не прошла, то и хуже она не становилась.

Час назад они сделали привал, чтобы поесть, и во рту Амары все еще оставался привкус маслянистого мяса гаримов, когда она заметила какое-то движение впереди. Она замерла, подняла руку и оглянулась через плечо на Бернарда.

Они стояли по пояс в воде, и Бернард тут же положил свой лук и колчан со стрелами поперек плавающих носилок Гая и присел так, что над водой была видна лишь его голова. Амара последовала его примеру. Бернард бесшумно приблизился к ней, прищурился и посмотрел вперед.

Амара подняла руки и призвала Цирруса, приказав фурии преломить свет между ее ладонями. На мгновение воздух затуманился, потом все впереди стало четким и приблизилось.

По болоту шли трое мужчин. Они были одеты в плащи, брюки и сапоги из шкур гаримов, пестрые шкуры болотных ящериц сливались с коричнево-зелеными топями. Более того, Амара их бы и не заметила, если бы…