Фурии командира

«Неужели все будет так просто?» – подумала Амара. Она представляла себе десятки вариантов, при которых все шло прахом, но ни один из них пока не случился. Впрочем, она не сомневалась: что-то обязательно пойдет не так. Что-то всегда идет не так. И все же они продолжали спокойно продвигаться вперед, и Амара нервничала все сильнее.

Она вдруг ощутила свежий ветерок, принесший аромат хвои, и ей захотелось запеть.

И тут позади них затрубили охотничьи рожки.

Они обернулись, чтобы посмотреть на болота, и Бернард выругался:

– Должно быть, один из патрулей нашел наши следы. Теперь они пойдут за нами.

Как ни странно, но Амара сразу успокоилась. Конечно, это означало, что очень скоро за ними в погоню бросится множество безумцев, но теперь она была в знакомой стихии.

– Ладно, какие у нас варианты?

– Они весьма ограниченны, – ответил Гай и снова кашлянул.

– Я не могу нести носилки и одновременно стирать наши следы, – сказал Бернард. – Нам нужно бежать к горам. Приближаются сумерки. Если к наступлению ночи мы все еще будем на свободе, то успеем доставить Гая в нужное место.

Амара кивнула:

– Тогда бежим.

Она повернулась и побежала вперед, вверх по склону, сбросив вуаль. Враг все равно уже знал, что они здесь. А поддержание вуали отнимало энергию, которую лучше использовать для других целей. Бернард не отставал, хотя и тащил носилки Гая, и Амара слышала его тяжелое дыхание.

Они продолжали подниматься в гору, ивы и папоротник болот уступили место елям и соснам. Охотничьи рожки по-прежнему звучали у них за спиной, и Амаре показалось, что они постепенно приближаются.

Она никогда не любила бегать, но долгие недели путешествия укрепили ее ноги, а Циррус заботился о том, чтобы она не задыхалась. В результате в первый час ее мышцы практически не болели, и она могла бежать с довольно высокой скоростью.

Щиколотка, которую ей повредил гарим, несколько раз отозвалась болью, и Амара ставила эту ногу с особой осторожностью, но, очевидно, прошло достаточно времени, чтобы оправиться от травмы. Амара продолжала держать заданный ею темп.

Бернард не отставал, несмотря на тяжелую ношу, и, хотя его дыхание становилось все более затрудненным, ни разу не сбился с шага.

Амара обнаружила утоптанную тропу, ведущую в горы, и помчалась по ней. Тени удлинялись по мере того, как солнце садилось у них за спиной. Она продолжала бежать еще полчаса и уже чувствовала, что руки и ноги начинают дрожать от усталости.

Но только после того, как Амара услышала охотничьи рожки не только сзади, но и впереди, она замедлила бег, обернувшись через плечо на Бернарда.

– Да, – задыхаясь, сказал Бернард. – Удивительно, что у них ушло так много времени.

Он остановился, тяжело дыша, и Амара пожалела, что не может облегчить его дыхание при помощи Цирруса, но она не знала, как сокращаются его мышцы, и могла только навредить.

Бернард огляделся по сторонам и нахмурился, потом поставил носилки на землю, глядя на уходящий вверх склон, золотой в лучах закатного солнца.

– Они двигаются быстро. Верхом. У нас всего несколько минут. – Он потянулся к носилкам и пробормотал: – Прошу меня простить, принцепс. – И вытащил свой лук.

– Верхом, – пробормотала Амара.

Она наклонилась, чтобы проверить Гая, пока Бернард натягивал тетиву. Первый консул побледнел от боли. Он слабо улыбнулся Амаре.

– Едва ли у меня есть право так говорить, но на сегодня с меня хватит беготни, – с трудом пробормотал он.

– Просто отдыхайте, – сказала Амара и осторожно оттащила носилки в сторону, чтобы укрыть их под ветвями ели. Потом она подошла к мужу. – Мне нужно кое-что знать.

– Да, – сказал Бернард. – Я был совершенно серьезен, когда говорил, что никогда не делал этого с другими женщинами.

Она слегка шлепнула его по плечу:

– Займемся делом, граф Кальдеронский. Ты способен успокоить животных. Но ты ведь можешь вызвать у них тревогу?

Он состроил гримасу:

– Напугать лошадей? Ненавижу такую работу. Лошади – это большие сильные животные. Если их как следует напугать, они могут сильно пострадать.

– Они скачут, чтобы нас убить, – заметила Амара.

– Всадники, но я сомневаюсь, что лошади испытывают такие же сильные чувства.

Амара внимательно посмотрела на мужа, и на ее губах появилась слабая улыбка.

– Ты можешь убивать вражеских рыцарей, стрелять по консулам, нападающим с воздуха, сражаться с существами из кошмаров и побеждать сразу трех гаримов, размером с пони. Однако не желаешь пугать лошадей.

Казалось, Бернард растерялся. Он развел руки в стороны:

– Мне нравятся лошади.

Она наклонилась к нему и поцеловала.

– Мне нужно, чтобы ты это сделал.

Он поморщился, но кивнул.

– Ты знаешь, сколько их? – спросила Амара.

Он коротко кивнул и приложил пальцы к земле.

– Восемь, – ответил Бернард после небольшой заминки. – А в нескольких милях за ними еще один отряд, он заметно больше.

– Значит, первая восьмерка – это те, кто сидел в засаде. Остальные спали.

– Да, дорогая, – сказал Бернард, и по его губам пробежала улыбка. – Ты права.

Амара поглядела на садящееся солнце:

– Я хочу нанести удар по ним и забрать две лошади. Верхом, в темноте, мы сможем уйти дальше.