Фурии принцепса

Отголоски грома еще раскатывались над землей, а вслед им с небес уже пролились малые сполохи – сотни сполохов. Молнии крушили ворд, разили и вбивали в землю по дюжине разом. Там к земле слетели огненные золотые шершни Родиуса, а там зеленая молния, свившись в пару быков Пласиды, взметнула ворд на пятьдесят футов к небу. Алые соколы Аквитании падали огненным градом, их удары были мелки в сравнении с другими, зато наносились с убийственной точностью и устрашающими волнами.

Амара с ужасом взирала на вырвавшиеся на волю силы, жалея, что они с мужем не выбрали для наблюдения тайник подальше от места битвы. Здесь действовала не одна рыцарская центурия, даже не объединенные силы нескольких легионов – здесь сосредоточились повелевающие фуриями алеранские патриции, чье могущество буквально разверзало землю перед наступающим вордом. Амаре пришлось заслониться ладонью от слепящего света. С неба сыпались комья земли, осколки камней, и не только они, – брызги сражения добросило до развалин усадьбы. Звук оглушал даже здесь, и Амара поспешила уделить часть усилий Цирруса на защиту слуха от ужасающего грохота. Она никогда не видела действия таких могучих, внушающих трепет сил – кроме одного раза, – и ей вдруг захотелось забиться в самую глубокую нору, спрятаться, пока все это не закончится.

Она не знала, сколько времени бушевали смертоносные силы. Наверняка не так долго, как ей показалось. Амаре чудилось, что она много часов прижимается к земле под бьющими с кристально чистого неба молниями, которые, как грабли, выгребали из долины все живое.

Когда стало тихо, она подумала, что это лопнули ее барабанные перепонки. Затем поняла, что погасли и сполохи, и земля больше не содрогается. Ослепленные вспышками глаза видели в вернувшейся ночи только огоньки заговоренных ламп на городских стенах. Долгую минуту не доносилось ни звука, а потом в городе отчетливо и чисто пропели трубы, ворота Цереры распахнулись, и еще дюжины ворот проделали в стене фурии. Камень там растекался, как вода, оставляя четкие арочные проходы.

Ударили копыта конницы – колонна в тысячи лошадей прогрохотала по выжженной молниями земле. Объединенные алы всех легионов, что успел стянуть к себе Первый консул, несли над собой стяги всех городов к югу от Защитной стены. Амара рассмотрела, что не меньше половины конных были в зеленых цветах Пласиды. Стало быть, не лгали слухи, что консул Пласиды посадил в седла целый легион.

Конница вышла на поле, а рыцари Воздуха взвились в небо над городом, поддерживая выступивших против ворда граждан. Они обогнали стремительных всадников, разя и рассеивая ошеломленный ворд. Снова загорелись молнии и огненные шары, отражаясь от черной суставчатой брони ворда резкими злыми вспышками. Следом налетела кавалерия. Издалека Амара смутно слышала трубы и барабаны и мало что различала в темноте, но помыслить не могла, что сражение обернется в пользу жестоко потрепанного ворда, застигнутого в распаханных полях предместий, где негде укрыться от ярости алеранских всадников, негде спрятаться от рыцарей Воздуха и заговоренных гражданами фурий.

Амара, день за днем видевшая, какой ужас несет ворд мирным жителям Цереры, смотрела на его избиение с жестокой радостью. Даже если в дело вступят его заклинатели, они уже не успеют повернуть вспять течение битвы. Первый консул переломил хребет вражескому авангарду.

А потом она увидела, как в южном небе одна за другой гаснут звезды. Бернард заметил это чуть позже ее и, увидев, напрягся всем телом. Тьма, поглощавшая звезды, надвигалась все быстрее – и воздух заполнил низкий тяжелый гул.

«О Великие фурии! – подумала Амара. – Летучее войско. Их, должно быть, тысячи. Десятки тысяч. Кровавые во́роны, они затмевают небо!»

Ворд пожертвовал наземными силами, бросил их на город, в челюсти расставленного алеранцами капкана лишь для того, чтобы выманить граждан и заклинателей фурий под удар самого сокрушительного своего оружия.

Ответный удар обрушился с нечеловеческой яростью.

Со своего места Амара мало что видела. Но каждая вспышка, освещавшая ночное небо, открывала ей темные фигуры. Все они походили на человеческие, хотя Амара не в силах была поверить свидетельству собственных глаз. Не могло у ворда быть столько рыцарей Воздуха. И конечно, ворд не единственный в ночных небесах повелевал огнем.

Глухие удары и хлопки огненных фурий разносились по долине, голоса легионерских рожков выдавали страх и отчаяние. Один раз их заглушил рев воздушных потоков, когда несколько рыцарей Воздуха, взметнув тучи пыли, по длинной дуге облетели пехотный строй, пытаясь, должно быть, обойти врага с фланга.

А потом с городской стены метнулась в небо горстка рыцарей в тяжелой броне, и в руках одного из них меч сиял ярким золотом. Этот меч разгорался все ярче по мере того, как рыцари устремлялись в бой, увлекая за собой огненный хвост – живую комету.