Фурия Капитана

Послышался звук шагов по половицам в доме, становившийся всё громче. Вскоре дверь открыл здоровенный детина в заляпанной едой рубашке.

У него были нависшие брови, толстая шея и верхняя губа, изрядный кусок которой был когда-то оторван, оставив его зубы на виду в вечном оскале.

— Зигги, — сказал Эрен, улыбаясь. — Ибрус дома?

Речь здоровяка была невнятной из-за изуродованного лица, но его тон был удивительно теплым и мягким.

— Уже поздно, Аппий. Он уже говорил тебе о своём распорядке.

— Я готов заплатить ему за потерю времени.

— Слышал я раньше такие обещания, — сказал Зигги.

Эрен бросил здоровяку пару монет, и Исана увидела в свете одинокой магической лампы у входной двери блеск золота.

— Я готов заплатить ему за потерю времени, — повторил Эрен точно таким же тоном, как раньше.

— Входите, — сказал Зигги. Он убрал монеты в карман и повел их в гостиную, просторную комнату, которая, очевидно, использовалась как приёмная, с большим (и почти не дейстующим) фонтаном посреди бассейна. Вода была тёмной и застоявшейся. Когда Варг присел, пытаясь протиснуться через дверь, Зиги остановился и уставился на канима.

— Подождите здесь. Пойду приведу его.

— Чудненько, — пробормотал Тави, обращаясь к Эрену, когда Зигги ушёл.

— Это помогает договориться, — сказал Эрен.

— Аппий? — спросил Тави.

— В этой части Империи у каждого по крайней мере два или три псевдонима. Если не подберёшь себе пару-тройку, то никогда не впишешься.

— Ибрус, — спросил Тави, — мы можем доверять ему?

— Абсолютно, — ответил Эрен, — учитывая то, какую выгоду от этого получает Ибрус.

Тави кивнул, оглядывая темный зал.

— Не нравится мне это. Если был бы другой способ гарантированно получить лошадей…

— Его нет, — твердо произнес Эрен.

Тави, продолжая осматриваться, буркнул:

— Тем не менее.

Раздались шаги и показался приближающийся свет. Зигги нес лампу в одной руке и тяжелую дубинку в другой.

Рядом с ним шел человек. Он был ростом выше среднего и хорошо сложен, его густые рыжие волосы и борода были подернуты сединой. Он был одет в легкую тунику, такие же носили Сенаторы и самые претенциозные из Граждан, хотя его одеяние было помято и окрашено вином, по-крайне мере Исана надеялась, что это было вино.

— Аппий, — проговорил Ибрус. Он зевнул. — Я только что закончил со своими вечерними развлечениями и не могу адекватно выразить, как раздражает меня твое присутствие.

Исана поймала себя на том, что внимательно изучает Ибруса. Хоть он выглядел и говорил скучным и слегка раздраженным тоном, его настоящие эмоции были совсем другими.

Он был напряжен. Боялся.

— Ты посредник, Ибрус, — парировал Эрен, — все хотят видеть тебя посреди ночи или посреди костра. Есть небольшая разница.

— Когда-нибудь твой язык доведет тебя до неприятностей, Аппий, — проговорил мрачно Ибрус.

Эрен поднял кошелек и позвенел им.

— Тогда я бы лучше отдал это туда, где это не будет тебя волновать. Мне нужны лошади.

Ибрус нахмурился, закатил глаза и произнес:

— Зигги.

Большой парень протянул руку и Эрен бросил ему кошель. Зигги высыпал монеты на руку, взглянул на них, ссыпал обратно и с кивком головы передал кошель Ибрусу.

— Там не будет особого выбора, — предупредил его Ибрус. — Свободные алеранцы заграбастали всё, что могли.

— Что у тебя осталось? — спросил Эрен. Двое мужчин принялись торговаться из-за лошадей.

Пока они торговались, Исана всё более отчётливо ощущала несоответствие между поведением Ибруса и его действительным настроением. Правда, в этом не было ничего необычного. В том смысле, что большинство людей может лукавить достаточно хорошо.

В конце концов, это было признаком хорошего тона и показывало элементарную учтивость к другим. Но после опасных приключений в море, где обитали левиафаны, её чувствительность заклинательницы воды становилась всё более тонкой, способной различать детали и нюансы со всё большей и большей чёткостью.

Эмоции Ибруса были не просто намеренно подавленными реакциями, которые он предпочёл не показывать. Он сильно беспокоился, нетерпеливо ожидал и всё больше боялся.

— Вы ждёте кого-то, — резко сказала Исана.

Разговор прекратился, и каждая пара глаз в комнате повернулась к ней.

Она не хотела произнести это вслух, но жребий был брошен. Она шагнула вперед, задержав взгляд на Ибрусе и говоря отчётливо.

— Кого вы ждёте, Ибрус? Почему обычная торговля лошадьми вас так напугала?

— Я понятия не имею, о чём вы говорите, — ответил Ибрус.

Тави прищурился, затем быстро переглянулся с Исаной, и сказал:

— Ты вспотел, Ибрус. Даже в такой чудный, прохладный вечер.

Арарис, который замер, когда Исана начала говорить, резко развернулся. Одновременно с этим его меч вылетел из ножен, и лезвие поразило что-то, выглядевшее как пустой воздух.

Фонтан синих искр и пролитой крови вылетел из ниоткуда, пролившись на пол и вычурное одеяние Ибруса. Раздался крик боли, и возник человек — высокий, стройный, одетый в кольчугу и вооруженный мечом.

Клинок Арариса прошел сквозь его доспехи, как нож сквозь масло, и длинная, зияющая прореха в стальных звеньях была дополнена гораздо более ужасной раной в плоти под ними.