Фуриозо

— Рауль — мой лучший друг, от него секретов у меня нет.

Каролина искоса посмотрела на Рауля:

— Вот как? Не знала.

Но Рауль, увлеченный созерцанием красоты Каролины, не вникал в суть легкой перепалки и с отстраненным видом сидел рядом. Он наслаждался чувством влюбленности.

Хелена, вышедшая в этот момент из дома и чуть не споткнувшаяся о них, невольно прервала диалог сестры с Луизой:

— А я и не знала, что вы здесь!

Каролина резко вскочила и схватила сестру за руку:

— Хелена, привет! Пройдемся? Я, кажется, ноги отсидела.

Она потянула сестру за собой к причалу. Рауль и Луиза смотрели им вслед: почти одного роста, манера ходьбы схожа. Рауль ощутил, как сжалось сердце. Обе, словно почувствовав эту боль, обернулись, но пару мгновений спустя продолжили разговор. Рауль напряг слух, но не мог разобрать ни единого слова. Луиза пристально следила за ним.

— Рауль, тебя что-то тревожит? Не хочешь об этом поговорить со мной?

Он опешил. Рассказывать что-то Луизе? А ведь следовало быть готовым к такому вопросу. Забыв о многолетней дружбе, в которой никогда не возникало даже облачка неискренности, и о морали, он влюбился в женщину, в которую влюбляться нельзя. С чего он взял, что любовь между женщинами менее значима, чем гетеросексуальная любовь? Луиза так привязана к этой девочке! Вот именно: девочке. Как можно было потерять голову от любви к Каролине, которая вдвое моложе его, да и вообще мало похожа на женщину: у нее еще по-детски нежная кожа и пара прыщиков на лбу. Хотя сложена, конечно, как греческая богиня.

Он бесстыдно соблазнил ее, обманув лучшего друга. Что может быть подлее? Ему нет прощения.

Но как побороть искушение? Ни в кого он не влюблялся так — молниеносно, до боли в сердце, — как в Каролину. Она сразу заняла все его мысли. В ней есть что-то особенное: пошла с ним смотреть на звезды по первому зову, разрешила поцеловать себя под звездным небом, позволила отвести себя в ателье. Там, кстати, было ужасно холодно, пришлось разжечь камин и расстелить одеяла перед огнем. Эта девочка отдалась с такой страстью, о которой он только мечтал. А как она призналась, что боится играть с ним, знаменитым скрипачом, Брамса? Трогательно до слез! Никогда еще не доводилось получать такого удовольствия от игры в квартете. Хотя сердце кровоточило при виде мук Каролины, но он не опустил смычок: в звуки скрипки он вложил объяснение в любви.

Он чувствует: Каролина душой и телом принадлежит ему одному. Он благодарен ей за то, что снова обрел вкус жизни! И эта девушка — единственная, с кем отныне он хочет быть вместе, она не из тех, кто хладнокровно и рассудительно меняет любовь на достижение видимых благ.

Все время, пока Рауль предавался этим мыслям, он не отваживался смотреть на Луизу, которая часто догадывалась обо всем по глазам.

— Бывают моменты, когда события вдруг предстают в новом свете, — прервала затянувшееся молчание Луиза, желая подтолкнуть друга на откровенность. Она уже не сомневалась в правдивости слов Анны — что его гнетет какая-то тайна.

«Неужели она все знает? — задал себе вопрос Рауль. — Возможно, Луиза все знала и молчала, пока обсуждали карьеру Каролины». Ему стало не по себе: эта женщина способна на что угодно. Луиза маскировала истинные черты своей натуры — расчетливость и хладнокровие — под показным дружелюбием и добросердечностью.

Сделав вид, что приглаживает волосы, он закрылся от Луизы рукой.

— Догадываюсь, что ты на меня зла, Лусс. У меня не было никакого права. Но и для меня это неожиданность!

Луиза пнула камешек:

— Я пока не говорила с Хеленой. Но понимаю, что она действительно тянет квартет ко дну. Хелена — слабое звено. А я, представь, поняла это только сейчас, когда стала слушать музыкантов со стороны.

О, да она ничего не знает! Рауль почувствовал, как вспотел. Но тут же его радость омрачила новая проблема: Хелена и Каролина — родные сестры. Как он мог забыть этот факт! С каким лицом он станет рассказывать Каролине, что был любовником Хелены? А сколько лет Каролине? Неужели столько лет он и Хелена вместе?

Рауль уже не знал, что хорошо, а что плохо, где правда, а где ложь. Он перевел взгляд на женщин, сидящих на мостках у моря. Они тесно прижались друг к другу и оживленно разговаривали. Что, если они обсуждают сейчас его? Смеются над его любовью?

Мысли теснились в голове, и он инстинктивно прижал руку ко лбу.