Фуриозо

Эбба протянула Хелене руку. Пожимая ее, та произнесла:

— Если мы закончили, то я хочу как можно скорее покинуть остров. Вы знаете, где меня найти. Но, как вы понимаете, мне невыносимо оставаться здесь.

«Коварство и любовь», трагедия Фридриха Шиллера, подумала Эбба, надевая пальто и выходя на улицу. Венделу она послала на катер распечатать заметки. После нескольких часов допросов Эббе нужно было проветриться. Она пошла к скалам, о которые бились волны свинцового цвета. Солнце затянуло тучами, и сразу похолодало — скоро зима.

Даже после стольких лет на посту комиссара полиции Эбба продолжала испытывать усталость после тяжелого допроса, как будто подозреваемые вытягивали всю ее энергию. Болезненные признания, которые она вынуждала их делать, оставляли следы и в ее душе тоже, не потому, что шокировали, а потому, что открывали людей с самых неприглядных сторон, делая их слабыми и беспомощными перед правосудием. Даже преступников.

Рауль Либескинд заставлял женщин терять голову от любви и страсти. И годы не сделали его ни спокойнее, ни рассудительнее. Почему такая умная и хладнокровная женщина, как Хелена, была не в состоянии избавиться от этой одержимости Раулем? Потому что она — законченная наркоманка, которая прячет свой недуг под маской верной жены и безупречной хозяйки? В отличие от своей сестры, которая не стыдится выставлять напоказ свои неврозы и не боится публичных проявлений страсти. Кто из них более искренен? И насколько хрупка в действительности Каролина? Есть люди, которые умело используют слабость в своих целях, и тогда она становится опаснее любого оружия. Эбба перевела взгляд на горизонт. Быстрая моторка приближалась к берегу. Чем ближе она подходила, тем громче становился звук мотора. Вскоре моторка уже причалила рядом с полицейскими катерами. Мужчина средних лет в парусной куртке и синей шапочке спрыгнул с лодки и привычным движением закрепил канат. Потом двумя руками поправил лодку, чтобы она не мешала другим. Борта были отделаны резиновым кантом, так что царапины ей были не страшны. В эту минуту раздался звонок мобильного. Поднеся телефон к уху, Эбба чуть не оглохла от громкого визгливого голоса в трубке, который на английском протараторил:

— Это Джой Либескинд. Я говорю с комиссаром Эббой Шрёдер?

— Да, могу я перезвонить?

— Почему вы мне не сообщили?

— Мне сейчас сложно говорить, я перезвоню.

Отключив связь, Эбба направилась к новоприбывшему. Манера пожимать руку у него была такая же, как у кузины.

— Педер Армсталь.

— Комиссар Эбба Шрёдер.

— Я узнал от Луизы о смерти Рауля и решил, что вы хотите со мной поговорить.

— Это мы вас искали, но хорошо, что вы приплыли. Это сэкономит нам время. Но мне интересно, почему вы сами приняли решение вернуться на остров.

Педер усмехнулся:

— А почему бы и нет? Я тоже хочу узнать, как умер Рауль. Ужасно, что это случилось на моем острове.

— Разве вам принадлежит не только домик у причала? — спросила Эбба.

— Может, мы присядем? — предложил Педер и с улыбкой добавил: — Могу я пригласить вас в мой домик у причала?

— Мне нужно позвонить. А вы пока оставьте отпечатки пальцев и пробу ДНК инспектору Якобу Свэрду.

Эбба поднялась на катер. В кухне она набрала последний звонивший номер. Ожидая, пока Джой ответит, она выглянула в иллюминатор. Педер остался на причале. Он подошел к маленькой деревянной плоскодонке, которая покачивалась на волнах у причала, и попробовал ее ухватить. Это у него не получилось. Тогда он забрался на нос лодки и багром подтолкнул ее ближе к причалу. Спустившись обратно на пристань, он отбуксировал ее к месту, где скалы не были такими отвесными, подцепил крючком и вытянул на берег. Потом Педер сходил за тележкой к домику, погрузил на нее плоскодонку и, отвезя к дому, прислонил ее к стене, где уже стояли два весла. Спустя десять минут Эбба постучалась в дверь домика у причала. Дверь открылась сразу. Без куртки яхтсмена Педер был больше похож на танцора. Худой и жилистый, как Луиза. При улыбке видно было кривые зубы. Он предложил Эббе присесть на диван. Сам он опустился на табурет.

— Так вы кузен Луизы.

— Это так. Но мы гораздо ближе, чем обычные кузены. Ни у нее, ни у меня нет братьев и сестер, поэтому Луиза мне как родная сестра.

— А вы ей как брат?

Педер кивнул.

— Очень странно. Луиза говорила, что Рауль Либескинд был ей как брат. Интересно получается. Значит, вы с ним тоже были как братья.

Педер рассмеялся, но без тени веселья в глазах:

— Ну, это было бы преувеличением. Я не испытывал к нему тех же чувств, что Луиза.

— Что вам известно о смерти Рауля, Педер?

Педер ответил сразу:

— Ничего не известно. Когда я уезжал, он был еще жив.

— С какой целью вы прибыли вчера на остров? Насколько я понимаю, вы не участвовали в записи альбома.

— Мне нужно было поговорить с Луизой.

В дверь постучали и, не дожидаясь ответа, дернули за ручку. На пороге показалась Каролина.

— Ой, простите! — воскликнула она. — Я не знала, что вы здесь.

— Педер Армсталь или я? — спросила Эбба.

Каролина промолчала.