Фуршет с трагическим финалом

Лариса была волевой женщиной, и ее не мог остановить нелюбезный прием. Она была заинтересована в этой встрече и совершенно холодно реагировала на эмоциональную отчужденность Дмитрия. Она будто и не замечала его взбудораженного состояния. Еще чего, ерунда какая!

На самом деле его состояние наводило на определенные подозрения. Связь с убийством Аткарского прослеживалась, пускай и косвенным образом. Все это по меньшей мере было странно. Так что, зайдя в квартиру и увидев, в каком состоянии находится еще недавно излучавший неугомонный оптимизм хозяин, поняла, что сделала это не напрасно.

– Почему у тебя так влажно? – делано-встревоженно спросила она у Филимонова.

И, не получив ответа, прошла на кухню. Уже из кухонного далека до Филимонова донесся ее голос:

– Глупенький дурашка забыл выключить чайник.

Потом Ларисино мяуканье вдруг сменили взвизгивания, хлопки и топанье. Она вышла из кухни, на ее лице подергивалась гримаса отвращения:

– У тебя очень много тараканов. Ты неряха.

– Как и я, – печально констатировал Патрушев, который подхватил из рук Филимонова «Анатомию человека».

Далее Дмитрий был засыпан вопросами уже со стороны Андрея:

– Зачем ты схватил «Анатомию»? Сядь и перестань безумно вращать глазами. Что с тобой такое?

Филимонов отмахнулся, как от надоедливой мухи, и проговорил:

– Так, неприятности на работе…

– А мы пришли поболтать с тобой, – делано-добродушно сказала Лариса.

– Я не хочу болтать с вами, – автоматически ответил Дмитрий.

– Хорошо, тогда мы просто поговорим, – согласилась Котова, делая знак Патрушеву, чтобы тот предоставил ей инициативу в разговоре и помалкивал.

– О чем? О мышах и тараканах? – брякнул Филимонов.

– Давай начнем с мышей, а потом как разговор пойдет.

– Кто начинает? – Филимонов сел и изобразил из себя восторженного мальчугана, которому предложили поиграть в классную игру.

– Ты, – быстро отреагировала Лариса.

Филимонов почесал рукой нахмуренный лоб, посидел в позе роденовского мыслителя и наконец начал свой рассказ:

– Однажды иду я по улице, и нужно мне перейти дорогу. Вдруг вижу: такое же намерение имеет и маленький мышонок. Дорога широкая, движение двустороннее. Мышонок замер на вытянутых лапках возле самого светофора. Долго он так стоял, а я долго наблюдал за ним. Не двигается мышонок. Тогда я подошел к нему, он и тогда не шелохнулся. Я подошел ближе – никакой реакции. Совсем близко подошел, пнул мышонка ногой, а он твердый такой. Упал мышонок от моего пинка, а лапки вытянутыми остались. Протянул лапки, как говорится.

– Что же это с ним было? – У Ларисы будто перехватило дыхание.

– Представляешь, ишемия была у мышонка. Прямо как у человека.

– Жалко было?

– Нет, – вдруг зло ответил Дмитрий. – А впрочем, да. Да! Жалко! Может быть…

Ошеломленный неадекватными речами приятеля, Патрушев порывался открыть рот, но Лариса нахмуренными бровями и отчаянными жестами давала понять, что это не будет кстати. Она продолжала свою игру, выступая в данный момент фактически в роли психолога, а может быть, даже и психиатра. Она видела, что у Филимонова явно не в порядке голова, и решила подстроиться под него. Из опыта общения с психологом Курочкиным она знала, что это самое лучшее, когда разговариваешь с ненормальными.

– Что это ты ведешь себя как интеллигент из гнилой пьесы девятнадцатого века? – неожиданно насмешливо спросила Котова.

– Я гнилой интеллигент?! – оскорбился Филимонов.

– Нет, ты на самом деле классный парень, – успокоила она его. – Но очень голодный. Давай чаю попьем.

– Чаю? – вдруг обмяк Филимонов. – А, ладно, давай чай. Да, пожалуй, чай… Есть не хочется. А тебе хочется?

– Нет.

– Хорошо. А то я думал, что со мной что-то не в порядке. А сегодня, наверное, просто день такой, что есть не хочется. Кстати, Патрушев, нагадай про день, – Филимонов повернулся к Андрею. – О том, что нас ждет сегодня.

Андрей аж вздрогнул. Он не понимал, что происходит – почему Филимонов сначала нес какую-то чушь, а теперь запросто обращается к нему уже нормальным, привычным голосом с привычными интонациями. А Филимонов рассмеялся. Просто закатился от смеха до сильного кашля. Ларисе даже показалось, что Филимонова сейчас стошнит, но все обошлось благополучно.

Патрушев же промямлил что-то невнятное о положении звезд и о том, что они готовят Козерогам – Филимонов относился именно к этому знаку Зодиака.

– А что ты искал в книгах? – спросила Лариса, когда они уже пили крепкий чай с сахаром.

Филимонов будто не расслышал, и Ларисе пришлось повторить свой вопрос.

– Мышонка искал, – наконец ответил он.

– Какого мышонка?

Филимонов нахмурился, выдержал паузу и произнес неопределенно:

– Да это я так. У меня неприятности…

– Какие неприятности? – обеспокоенно встрял Патрушев.

– Это тебя не коснется, Дрюня. Уже не коснется, – серьезно ответил Филимонов.

– Слушай, Дмитрий, а ты помнишь Олю? Ну, ту шизофреничку? – спросил Патрушев. – Там, в доме культуры…

– Да. Очень интересная женщина… – дипломатично выразилась Лариса без тени иронии в голосе, поддержав вопрос Андрея.

– А что с ней случилось? – быстро отреагировал , Филимонов.