Фуршет с трагическим финалом

Аткарский в этот момент сидел в кресле, развалясь в вальяжной позе. На журнальном столике рядом стоял телефон.

Все оказалось просто: Филимонов оправдал слова великого мага. Руки у него действительно оказались умелыми. Он резким, быстрым движением вырвал телефонный провод, обвил им шею Аткарского и, навалившись на него, совершил еще одну казнь.

Он долго, очень долго, держал провод на шее Аткарского, пока наконец окончательно не убедился в его смерти. А потом…

Филимонов сам не отдавал себе отчет, почему он это сделал. Он разжал челюсть Аткарского и вырвал ему язык. Этот язык он так и оставил во рту у экстрасенса, он так и остался прикушенным между зубами, слегка высунутым, как бы дразнящим.

А потом Филимонов просто развернулся, оделся и вышел. Просто пошел домой. Даже не напился – Аткарский был неплохим специалистом и в свое время излечил Дмитрия от алкогольной зависимости…

…Сейчас же, после ухода незваных гостей, Ларисы и Патрушева, Филимонов решился окончательно.

Ему казалось, что он сказал достаточно этим двоим, чтобы его обвинили и заключили в тюрьму. Он давно продумал, что ему надо делать в таком случае. Собственно, он решил-то это вчера, вчера даже написал письмо, а сегодня стало все совершенно ясно. Другого выхода у него скорее всего в этой ситуации не было. Аткарского уже нет, наставить на путь истинный некому.

Он теперь сам решает все. И это решение его абсолютно сознательное. Оно логичное. Оно вытекает из всего того, что произошло до сего момента. Филимонов внезапно ощутил это еще не до конца тронувшимся умом человека. Несмотря на то что он учился в медицинском, ему всегда хорошо давались и точные науки, потому что там была железная логика. Вот и теперь логика подсказала именно это решение…

Филимонов зачем-то обмотался в красную материю, взял веревку-шпагат, привязал ее к крюку на лоджии и сделал на другом конце веревки самозатягивающуюся петлю. Потом, не замедляя действий, не давая себе шанса углубиться в какую-нибудь несвоевременную сентиментальщину, надел петлю на шею и, подобно смелому тореадору, прыгнул с лоджии вниз.

И веревка, и тело подчинились законам физики.

Тело Филимонова стремилось к центру Земли. Но достигнуть этого ему мешала веревка, которая крепко держала его. И он, подобно хищному красному языку, болтался между небом и землей.

Картину этих двух преступлений Лариса вместе с Карташовым смогла реконструировать, основываясь на предсмертном письме Филимонова, которое тот оставил на видном месте. Он написал его за день до гибели. В то утро, когда его посетили Лариса с Андреем, он уже все решил. А мысли о внезапно вскочившем сепсисе были всего лишь рефлексией еще живого человека. Неадекватность поведения его была вызвана не только сильнейшим психическим расстройством, но и тем, что Лариса с Андреем явились не вовремя.

Собственно, он мог и не открывать дверь, но какой-то импульс внутри него заставил это сделать. И послать потом вдогонку Патрушеву печальный взгляд.

– Господи, как я устал от этих ненормальных! – ворчал Карташов, когда они с Ларисой разбирали обстоятельства двух убийств, совершенных Филимоновым. – Если бы не его съехавшая крыша, мы бы и не догадались, что это он.

– Потому что вы всегда хватаетесь за самое очевидное, – попеняла Лариса. – Есть Патрушев, мотивы есть – хвать его, и в каталажку!

Карташов тяжело вздохнул, одарил Ларису не очень доброжелательным взглядом, но ничего не сказал. Потом, закурив сигарету и откинувшись в вальяжной позе на стуле, заявил:

– Но слава богу, сейчас все ясно. Аткарский приказал убить эту Сироткину, для этого он каким-то там способом… – Карташов неопределенно поиграл в воздухе руками, показывая таким образом экстрасенсорные пассы, – воздействовал, словом, на Филимонова. И тот ее убил. Отрезал язык.

Ларису аж передернуло, когда Олег произнес эти слова.

– А потом сошел с ума и грохнул самого Аткарского, – продолжил Олег и после некоторой паузы добавил:

– Кстати, тоже отрезал язык.

Ларису вторично передернуло, а Карташов слегка усмехнулся и лениво заключил:

– Ну а потом сам повесился… Словом, все ясно.

– Только вот непонятно, зачем, – задумчиво сказала Лариса.

– Что зачем?

– Зачем было убивать эту шизофреничку?

– Тебе же сам этот Филимонов говорил, что Аткарский – это слуга Сатаны. Это ритуальное убийство, или как там еще у них называется. Да к тому же этих сумасшедших фиг разберешь, почему они убивают Е…нутые они и есть е…нутые! Тьфу! – и Карташов картинно сплюнул.

– Филимонов упоминал в письме какого-то человека, для которого все это было устроено, – напомнила Лариса.

– Да брось ты! – отмахнулся Карташов. – Он что, и Аткарского убил ради какого-то человека? Бредни сумасшедшего. Нужно хоть как-то оправдаться.

– Перед самим собой, что ли?

– Хотя бы.

– А, между прочим, в квартире Аткарского нашли что-нибудь интересное?

– Относящегося к тому, почему его убили, нет.

А так – всего полно! Какие-то магические рисунки, брошюры дурацкого содержания, причудливые скульптуры… Коллекция порнографических видеокассет.

– Словом, набор интеллектуала, – хмыкнула Лариса.