Фуршет с трагическим финалом

Лариса отвечала строго в соответствии с разработанным планом, и, похоже, ответы вполне удовлетворили Куха. А потом как-то незаметно беседа перешла на более интимные темы.

– Ну а после мужа-то, Галя, встречалась с кем-нибудь? – этак по-простецки спросил у Ларисы Кух.

– У меня как-то постоянные парни были редко, – загутарила Лариса, стараясь подражать собственной тете, которая долгое время жила в Молдавии. – То им чего-то новенького нужно, то меня они устраивать перестают.

– А что тебе в мужчинах нравится?

Лариса сначала захихикала, а потом совершенно искренне задумалась. Нет, она, конечно, могла сказать сразу, но ведь ей предстояло сформулировать ответ в духе простушки из райцентра.

– Чтобы он нежадный был, чтобы веселый, ну и чтоб встречаться где было… – начала она.

– Понятно, – отреагировал Кух все с той же присущей ему брезгливой миной. – А внешность какую предпочитаешь?

– Ну и конечно, внешность, – согласилась Лариса. – Мне высокие нравятся и чтоб ноги не были кривыми.

Она снова смущенно хихикнула.

– А у вас в деревне как – нравственность крепкая? – спросил Кух.

– Как это?

– Ну, например, до свадьбы-то парни с девчонками пробуют друг друга?

– Конечно. У нас с этим просто, – махнула рукой Лариса.

– Значит, нравственные устои расшатались? – удивленно переспросил стареющий развратник Арнольд Кух.

– Да, старики, правда, ругаются, все ворчат, но молодежь свое гнет. Жизнь не стоит на месте, жизнь идет, – Лариса многозначительно вздохнула.

– Да ты, как я посмотрю, философ, – засмеялся Кух. – Можно сказать, интеллигентный человек. Теперь мне понятно, почему ты так стремишься стать секретаршей.

Кух не церемонился с Ларисой-Галей и давно, без позволения с ее стороны, перешел «на ты».

– Хочется поговорить с людьми умными, а в швейном цехе с кем так хорошо поговоришь? – задалась вопросом Лариса, заискивающе глядя на Арнольда Михайловича.

– Елена, – Кух обернулся к Елене Николаевне, – твоя родственница – очень интересный человек.

– Галка – очень хорошая, – проявив готовность к быстрому ответу, закивала Елена Николаевна.

После фразы «очень хорошая» Кух как-то совершенно по-кошачьи сощурил глаза и, казалось, вот-вот готов был замурлыкать.

– Это хорошо, что ты так хорошо знаешь жизнь, – рассудительно заметил он, обращаясь к Ларисе. – У нас в городе тоже с этим просто. Так просто, что порой это даже может шокировать.

– Да вы что?!

– Но ты-то женщина привычная. А я вспоминаю те времена, когда считалось, что в Союзе секса нет, а здесь творилось ой-ой-ой что!

Добавив к выпитому на вечеринке остатки горилки, Кух совсем захмелел.

– И что же тогда было? – с интересом спросила Лариса, подперев руками щеки.

– Я был еще совсем мальчиком. Окна нашего дома выходили на гаражи, за которыми росли густые кусты. А напротив стояло студенческое общежитие.

И как-то я – мне было всего-то лет десять – играл со своим другом в казаки-разбойники или во что-то в этом роде. И неожиданно услышал какие-то стоны, будто кто-то просил о помощи, и крики: «Мамочка, ой, больно!» Мы испугались, но все же решили посмотреть, что там происходит. А там… – Кух зацокал языком.

– И это отпечаталось в вашем сознании? – спросила Елена Николаевна.

Кух не ответил, продолжая:

– Вы знаете, после увиденного, уже в подростковом возрасте, я стал смотреть на женщин как на существа низшие и грязные. Я бы даже сказал, что женщины – это люди второго сорта. Они и запрограммированы на то, чтобы с ними обращались именно так. Как с народом, тоскующим по железной руке. Тоталитаризм – вот идеальный строй для женщины. Они никогда не поймут принципов демократии, она им чужда по натуре. Они, как негры, спустившиеся с деревьев, которые продаются колонизаторам за банку кока-колы или блестящие бусы. В душе они, конечно, стремятся к красоте и отдаются просто так каким-нибудь мужественно выглядящим или, наоборот, смазливеньким пиратам, приехавшим невесть откуда, и воображают, что это их идеал. Вернее, считают, что это поднимает их престиж.

Кух усмехнулся.

– Они почти всегда ведут себя абсурдно, вздорно, и лишь немногие стараются подняться до уровня мужчины. Бывают, конечно, продвинутые негры…

– Ой, как интересно вы говорите! – Лариса аж открыла рот, все более входя в роль.

А пьяный Кух, не обращая внимания на реплику Ларисы, продолжал:

– Они так просят мужчину вести себя деспотично, так умоляют! А потом жалуются, стонут и вздыхают о своей непутевой женской судьбе! Как Россия-матушка – демократию ввели – не понравилось, железную руку подавай! А как поставили ее раком, как вогнали дубье между ног, так вопли слышны отовсюду: Европа, помоги! Благо женщины в основном беззащитные – как только претензии появляются, хрясь ее по морде, они и заткнутся. И снова как шелковые…

Лицо Куха выражало яростную, ничем не прикрытую агрессию, смешанную с брезгливостью и отвращением.