Футбол без цензуры. Автобиография в записи Игоря Рабинера

Сычева не так давно Смородская оригинально оштрафовала. Она заявила, что он закончил карьеру, ему позвонили за комментариями, Сыч только и сказал: «Нет, я не закончил». А она его – на ползарплаты. За то, что дал интервью без согласия клуба!

А за несколько минут до конца матча с «Шинником» на поле вдруг выскочил ярославский фанат в неадекватном состоянии. Я его скрутил, потому что он бежал к судье Владимиру Петтаю и явно собирался ему что-то нехорошее сделать. Более того, этот человек что-то в арбитра бросил. Кто знает, что могло ему в голову прийти?

После матча уже наши болельщики на поле выскочили – но уже с добрыми намерениями. Кто-то бутылками потрясал, кто-то накидывал на нас красно-зеленые шарфы. А мы с Сычом, Лимой, Чеснаускисом и еще несколькими ребятами, намертво вцепившись в круг, подпрыгивали, как могли, и орали: «Мы – чемпионы! Мы – чемпионы!» И уже вообще не чувствовалось, что на улице – минус двенадцать. Нам было тепло, даже жарко.

Когда я спустя годы читал ехидные слова Смородской, что, мол, она знает, что это были за чемпионства, – глаза кровью наливались. Потому что вспоминал вот то наше счастье. Вспоминал, как бросали в небо Семина, как он кричал Лосю: «Филатова, Филатова зови!» Капитан позвал – и в небо полетел уже президент клуба. Настоящий президент…

Почему Смородская так сказала? А она же тогда спортклуб ЦСКА возглавляла. Видимо, обида и осталась. За то, что мы у них два раза «золото» увели. Мы все в шоке были от этой фразы. Такие слова не красят человека. Тем более когда президент дискредитирует, причем совершенно несправедливо, главные достижения его клуба в истории. Это нормально вообще?!

За все семь лет в «Локомотиве» только в одном случае допускаю «договорняк» – с одноклубниками из Нижнего Новгорода в 2000 году. Но мне никто не говорил – просто, когда смотрел на то, что происходит на поле, возникали такие мысли.

Конец сезона, туров за пять. Дома играли, 2:0 победили. Нижний уже безнадежно вылетал, а нам очки нужны были. Обычно они бились как черти, по ногам прилично лупили, а в том матче я этого не заметил. Может, потому что одно ведомство?

Точно в этом смысле было что-то нечисто, когда в молодежной сборной играл – с болгарами в 1997 году. Тренировал нас тогда Михаил Гершкович. Последний матч отборочного турнира, Болгария уже не вышла, ей ничего не надо, а мы с Израилем боремся за первое место и выход из группы.

Первый тайм заканчивается, ведем – 3:0. В перерыве ко мне подходит Саня Беркетов и говорит: «Ты что делаешь-то?» – «В смысле?» – «Чё их бьешь-то?»

С недоумением отвечаю: «Играю я так». И слышу: «Все нормально, не беспокойся!» Мне только и оставалось сказать: «А что, нельзя было мне заранее сказать?» То есть не впрямую сказал, а намеком – но таким, что не понять было невозможно. В итоге 3:2 выиграли и вышли на чемпионат Европы, где России потом много лет еще не было… Седьмое место в итоге заняли.

А насчет матча последнего тура 2004 года в Ярославле, с которым были связаны какие-то претензии, – играли нормально, я никаких разговоров ни до, ни во время, ни после матча не слышал. Да, можно предъявлять претензии вратарю «Шинника» за первый мяч Билялетдинова – двухметровый парень мяч над собой пропустил. Но это будет притянуто за уши – так любую ошибку можно договорняком объяснить. Играли и мы, и они.

С Филатовым мы поддерживаем отношения, иногда с ним и Лоськовым в хоккей на «Локомотиве» играем. Как такой человек и профессионал может столько лет оставаться без дела своей жизни – понять невозможно. Но как быть, если нынешний президент устраивает главного акционера – Владимира Якунина? А в другие команды почему-то не зовут.

Вот и приходится бизнесом заниматься. Но душой Филатов, конечно, в футболе. В «Локомотиве». Будь он во главе клуба, в нем и работали бы все его бывшие футболисты, и «Локо» все эти годы оставался бы такой же семьей, какой был при нем. Как в «Баварии» или «Аяксе», где благодаря Беккенбауэру и Кройфу работают только свои.

У Филатова я в «Локомотиве» точно работал бы. Тренировал бы – не знаю уж, помощником в главной команде, дубль, детей. А при Смородской я получил только одно предложение, и весьма специфическое. Когда в 2011 году играл в Белоруссии, в Жодино, она с подачи Алексея Зинина, работавшего в клубе, предложила мне отвечать в «Локомотиве» за работу с болельщиками.

Я спросил: «А чем конкретно заниматься?» – «Всем. Быть связующим звеном между клубом и болельщиками».

Сказал, что подумаю, и быстро отказался. Да и, честно говоря, никаких размышлений не было. Если бы я согласился, то не знаю, работал бы я сейчас в футболе или нет и как относились бы ко мне болельщики. Потому что совершенно ясно, зачем меня звали, – чтобы за счет хорошего отношения ко мне поклонников «Локомотива» сгладить конфликт, который возник с ними у Ольги Юрьевны. Руководству хотелось, чтобы его урегулировал я. А мне это удобно не было.