Футбол без цензуры. Автобиография в записи Игоря Рабинера

Он прошел мимо, потом обернулся: «Ты Евсеев? К нам тренироваться приехал?»

Я промычал: «Ну да».

«Что сидишь, пошли в раздевалку!»

Так мы и познакомились с главным тренером спартаковского дубля Виктором Евгеньевичем Зерновым. У которого мне суждено было провести три года, но я еще об этом не догадывался.

Если бы Зернов не сказал этих слов, я так и остался бы в холле. В раздевалку к Черенкову и Родионову, кумирам детства, точно не рискнул бы зайти.

Посмотрел он на меня – и после тренировки говорит: «Ну ладно, приходи на следующие занятия. Попробуем». Большого впечатления я на него явно не произвел – но, видимо, был не безнадежен. И благодаря рекомендации Геворгизова он решил дать мне шанс.

Оценивал я себя здраво – потому что было с кем сравнивать. Как может понравиться футболист, который из школы «Локомотива» пришел в спартаковский дубль, а там из самого «Спартака» – одного только моего 1976-го года такая банда, которая всех на части рвала? А ведь в дубле были еще и 1974-й, и 1975-й. Такие техничные ребята – даже сам Романцев головой качал.

Иногда, помню, Олег Иванович делал тренировки на технику. Так там двое ребят были – младший брат Володи Бесчастных Миша и Костя Веселовский (сейчас он в школе «Локомотива» в Перово работает), о которых Романцев говорил, что таких техничных в жизни не видел.

В завершение тех тренировок мы должны были удерживать мяч в воздухе, стоя друг напротив друга, в одно или два касания. Кто дольше всех? Я там надолго вообще не задерживался, да и все обычно скоро заканчивали – и всё ждали, когда у младшего Бесчастных и Веселовского мяч упадет. Ждали долго. Иногда даже у Романцева не хватало терпения, он свистел: ладно, все понятно, вы выиграли. Но в итоге ни один, ни другой в большом футболе себя, как должны были, не проявили…

Я тогда учился в ПТУ, которое в тот момент напрочь забросил. Потому что просмотр в «Спартаке» мог закончиться в любой день. И не так, как мне того хотелось.

Каждую неделю – игра, где меня выпускали только на замены. Минут на десять-пятнадцать. Играл куда поставят: на краю полузащиты, в нападении. Пять раз подряд выходил – и в каждом матче забивал.

Причем первый раз – в свой день рождения, 8 января! Через пять дней после того, как вообще там появился. В команде никто не знал, что у меня праздник – не такой я тогда был человек, чтобы незнакомым еще, по сути, людям об этом рассказывать.

Но подарок себе этим голом сделал – лучший в жизни. Играли с командой «Трестар» (Останкино). На 74-й Зернов выпустил меня на замену. На 79-й я заработал пенальти и сам вызвался его пробить. Понимал, что надо выгрызать каждый шанс. Счет был к тому времени – 6:0, и никто особо не возражал. Забил!

Счета матчей, в которых я забивал, конечно, были крупные – 7:1, 8:0. Но что-то тренеры, наверное, во мне все-таки увидели. И однажды начальник команды Валентин Покровский, ближайший человек Николая Петровича Старостина, поэт, чей вариант рассматривался на конкурсе нового текста гимна России, говорит: «Приезжай в клуб, подпишешь бумаги».

Тут я и понял, что остаюсь. И чуть не умер от счастья.

Я ведь мечтал надеть спартаковскую форму с того дня 1984 года, когда восьмилетним первый раз сходил на футбол. «Спартак» играл с московским «Динамо». И, кстати, проиграл – 0:2. Помню, за динамовцев там альбинос Вася Каратаев бегал, длинноногий защитник Буланов… Но я видел, как болеет за «Спартак» брат, – и уже не мог иначе. Ведь и отец был яростным «спартачом».

Когда я впервые сказал маме, что хочу футболом заниматься, она задумалась, куда ехать, но знала только одну школу в Москве – «Динамо». Ну как школу – метро «Динамо» всегда проезжали, значит, и спортивное общество, и футбольная школа там. А где находится школа «Спартака» – мама не знала, да и никто из знакомых объяснить не мог. Интернета же тогда не было…

Помню, приехали – и в первый раз меня не взяли! Это был второй класс, я еще без спортивной формы играл. Просмотр проходил на улице, так я в школьной форме и бегал. Коробка семь на семь. Гол забил, потом в какой-то момент в ворота встал. «Где играешь?» – спрашивают. «В воротах». – «Ну, иди и приходи в следующем году».

Узнал бы я тогда, где «Спартак», поехал бы – кто знает, может, и взяли бы. Но я послушался и приехал туда же, на «Динамо», через год. Просмотр был уже в манеже. А тренер тот же! Играю, ударил – а там не ворота даже, а две стойки деревянные. В одну из них попал – она сломалась.

«Иди сюда», – говорят. Думаю, всё, стойку сломал, надо будет деньги платить. Но просто сказали – садись, жди. Больше часа прошло, наконец спросили, где родители. Я указал на маму – и ей сообщили, что меня берут!

А потом оказалось, что те, кому год назад говорили: «Приходи в следующем году», спокойно приходили через неделю-две – и их брали. То есть и мне можно было быть понастойчивее. Но я послушался и потерял год. Тоже ведь урок.

Жалко только, что про «Спартак» так и не узнал. Слишком уж он мне казался чем-то далеким и невозможным. И все-таки он от меня не ушел…