Футбол без цензуры. Автобиография в записи Игоря Рабинера

* * *

В начале межсезонья-96/97 нам объявили, что главным тренером вновь становится Романцев, а Ярцев превращается в его помощника. Справедливо это или нет, с учетом того что с Санычем стали чемпионами, – не задумывались. Во всяком случае, я как молодой – уж точно. Во-первых, потому что они и так все время были вместе и авторитет обоих в моих глазах был незыблем. А кто уж из них главный, пусть сами разбираются.

Во-вторых, мы тогда так в «Спартаке» были воспитаны, что все слова и решения тренеров безоговорочно принимали на веру. То же самое касалось и подписания контрактов. Вот зимой 2015-го, когда упал курс рубля, зашел разговор о том, чтобы в Премьер-лиге зарплаты в евро выплачивались по какому-то фиксированному курсу, иначе, если евро вырастет еще больше, у клубов никаких денег не хватит. И Дима Комбаров из «Спартака» заявил, что если курс зафиксируют, он может подать в суд.

Меня в интервью «Спорт-Экспрессу» спросили, как поступил бы, будучи игроком, я сам. Ответил: смотря когда. В двадцать лет подписал бы все что угодно. Особенно если предложение исходило бы от Романцева – тогда это даже не обсуждалось. А вот в тридцать сказал бы: есть контракт – выполняйте.

Романцева мы все, конечно, боялись. Индивидуально он разговаривал с футболистами очень редко, и если звал тебя в свой кабинет на базе – волнение было страшное. Ты входил – и плохо тренера видел, потому что оказывался в клубах дыма. Олег Иванович курил не переставая.

Когда мы плохо играли, он не либеральничал – и телевизоры с приставками из номеров уносили, и в карты запрещали играть, и на сборы могли на неделю спокойно засадить. Ветеранов тренер домой мог еще на денек отпустить, а молодые так на базе и сидели. Пока не начинали опять выигрывать. Да тогда-то предматчевые сборы двухдневные были.

Представляете, неделями сидеть на базе – и вообще без развлечений?! Даже по телефону не поговорить – мобильников еще не было, а у единственного стационарного аппарата на первом этаже жилого корпуса всегда стояла очередь.

Первый мобильный, помню, в 1998-м купил – «Нокиа». Длинная, но не громоздкая, относительно удобная. А цены тогда были! 800 долларов за аппарат и двести за подключение. Горлукович у меня ее тоже забирал, по нескольку часов с кем-то трепался и вопросов о том, сколько это стоит, не задавал. В 1996-м же мобильников еще и близко не было…

В Тарасовке имелась комната складского типа, куда все эти телевизоры ставили. Проходила неделя-другая, мы выигрывали, наказания смягчались. Нет, никто нам телевизоры обратно не приносил – просто кто-то самый смелый пойдет, возьмет да поставит обратно. Все смотрят – никакой реакции. Значит, можно!

Много было примеров, когда вроде футболист в команде есть, а на следующий день приходишь, а его уже нет. Когда я начинал, такое нечасто бывало, а вот Димка Хлестов рассказывал – жуть что творилось. Был такой Бакшеев из Красноярска: играл, играл и вдруг – нет. Да даже и при Ярцеве: в 1996-м Шмаров высказал на разборе игры свое мнение по какому-то моменту – и на следующий день его среди нас тоже не оказалось.

Потом уже, когда я в «Локомотив» ушел, Олег Иванович убрал из команды Тихонова. Поверить в это было сложно, но я же был в «Спартаке» и знал, что все возможно. Они повздорили в раздевалке после поражения от «Реала» с Витей Булатовым – тогда Романцев ничего не сказал, а на следующий день после возвращения из «Спартака» выгнал. Такое вот подтверждение тех слов, которые мне когда-то говорил Хлестов.

Поэтому я больше молчал. Не хотел, чтобы меня убрали, и старался не давать для этого никаких поводов. Романцев всегда советовал меньше говорить и больше делать.

При этом на крик он никогда не переходил. Голос Олег Иванович мог повысить, но чаще одного взгляда было достаточно, чтобы понять: ты сделал что-то не то. Для него никогда не существовало мелочей – он все видел. Никогда не позволял никому вполсилы тренироваться. Как ему удавалось замечать, когда человек хоть чуть-чуть себя берег, – не знаю. Но удавалось.

Казалось бы, в его требованиях ничего сложного не было: отдай мяч своему и откройся. Вот мы и работали, доводя это до автоматизма. Но как только начинались потери – он тут же принимался нас гонять. Что-то в игровом упражнении не идет – свисток, встали на линию и побежали. Туда-сюда пробежались, продышались – и снова тренироваться.

Но не могу сказать, что мы разбегались по базе, как только он вдали мелькнет. Много раз Олег Иванович и в домино с нами играл. В Тарасовке всегда была игровая комната, и он спокойно мог с нами постучать костяшками. А с предыдущим поколением, Онопко, Радченко и другими, в шахматы нередко играл. То, что от него все по номерам прятались, это миф.

И улыбался он достаточно часто. Провели тренировку хорошо – значит, и он в хорошем настроении. Почти всегда после занятия, когда была индивидуальная работа и кто-то забивал хороший гол, и пошутить мог. С Тихоновым, Цымбаларем, Аленичевым, Титовым…